пудинг… невозможно, чтобы она…»
Вскоре фотограф и доктор уехали, а двое мужчин уложили тело на носилки и унесли. Следующим ушел мужчина, который занимался пальцевыми отпечатками.
Двое детективов остались, полицейские тоже. С ней они старались обходиться как можно мягче, а Джек Нунан спросил, не будет ли лучше, если она временно куда-то переедет, возможно, к своей сестре или к нему домой — его жена поухаживает за ней и уложит спать.
Нет, сказала женщина. В настоящий момент она неспособна даже шагу ступить из дома. Не будут ли они возражать, если она останется здесь, пока ей не станет лучше? Она неважно себя чувствует, в самом деле неважно.
Может, ей лучше прилечь, предложил Джек Нунан.
Нет, сказала Мэри. Ей лучше побыть здесь, в этом кресле. Может, чуть позже, когда немного полегчает.
В общем, они оставили ее в покое, а сами продолжали заниматься своим делом, обшаривая весь дом. Изредка один из детективов задавал ей тот или иной вопрос. Иногда Джек Нунан, проходя мимо, мягко говорил что-то. Ее муж, сказал он, был убит ударом в затылок — удар был нанесен каким-то тупым предметом, скорее всего металлическим и довольно увесистым. Сейчас они искали орудие убийства. Убийца мог унести его с собой, хотя не исключалось, что мог и выбросить или припрятать прямо в доме.
— Так всегда бывает, — проговорил он. — Найдешь орудие убийства — найдешь преступника.
Немного позже один из детективов подсел к Мэри. Не знала ли она, спросил он, каким предметом в доме можно было нанести такой удар? Не согласится ли посмотреть, может, какая-то вещь отсутствует? Большой гаечный ключ или тяжелая металлическая ваза? В доме у нас не было тяжелых металлических ваз, сказала она.
— А большой гаечный ключ?
Насколько она помнила, больших гаечных ключей также не держали. Может, в гараже есть что-то подобное?
Поиски продолжались. Она знала, что в саду вокруг дома роется еще одна группа полицейских. Ей были слышны их шаги по покрытой гравием дорожке, а иногда в щель между шторами проникал свет карманного фонарика. Время уже было довольно позднее — около девяти, как она заметила, взглянув на каминные часы. Четверо мужчин, проводивших обыск в доме, явно притомились и стали испытывать некоторое раздражение.
— Джек, — проговорила она, когда сержант Нунан в очередной раз прошел мимо нее. — Вы не приготовите мне что-нибудь выпить?
— Ну конечно же. Вы имеете в виду виски?
— Да, пожалуйста. Только совсем немного. Надеюсь, от него мне будет чуточку лучше.
Он протянул ей стакан.
— И себе налейте, — предложила она. — Ведь вы же так устали. Ну пожалуйста. Вы были так добры ко мне.
— Ну что ж, — проговорил он, — хотя это и не поощряется, но, думаю, немного взбодриться и в самом деле не помешает.
Один за другим подходили и остальные, и каждого она уговаривала приготовить себе напиток. Полицейские стояли вокруг Мэри, неловко сжимая в руках стаканы с виски, чувствуя себя неуютно в ее присутствии и пытаясь найти слова утешения. Сержант Нунан заглянул на кухню, но тут же вышел оттуда:
— Миссис Мэлони, вы не забыли, что мясо все еще в духовке, а она не выключена.
— О Боже! — воскликнула женщина. — Ну надо же!
— Хотите, я ее выключу?
— Пожалуйста, Джек, если вам не трудно. Большое спасибо.
Когда сержант вторично появился из кухни, она посмотрела на него своими большими, темными, покрасневшими глазами.
— Джек Нунан, — сказала она.
— Да?
— Окажите мне, пожалуйста, маленькую услугу. Вы и трое ваших коллег.
— Слушаем вас, миссис Мэлони.
— Так вот, — проговорила женщина. — Вот вы сейчас здесь, все старые друзья моего дорогого Патрика, помогаете найти человека, который убил его. Все вы сильно проголодались, потому что время ужина давно прошло, и я уверена, что Патрик, да упокой Господь его душу, никогда бы не простил мне, если бы я позволила вам находиться в его доме, не проявив должного гостеприимства. Почему бы вам не отведать той самой баранины, что находится сейчас в духовке? Уверена, что она уже почти готова.
— Даже не подумаю, — заявил сержант Нунан.
— Ну пожалуйста, — стала упрашивать Мэри. — Пожалуйста, поешьте. Сама я сейчас не смогу притронуться ни к чему в этом доме, где еще совсем недавно был мой муж, но вы-то совсем другое дело. Вы окажете мне большую честь, если согласитесь поужинать. А потом продолжите свою работу.
Все четверо явно заколебались, однако они и в самом деле были основательно голодны, а потому довольно скоро женщине удалось уговорить их пройти на кухню и самим заняться едой. Она же осталась в кресле, прислушиваясь через открытую дверь к их разговору. Все четверо переговаривались между собой — рты были заполнены едой, и потому голоса звучали довольно громко и чуть невнятно.
— Ну как, Чарли, еще кусочек?
— Нет, спасибо. А то этак мы все съедим.
— Она хочет, чтобы мы все съели. Так прямо и сказала. Говорит, что тем самым окажем ей честь.
— Ну ладно, тогда давай.
— Уверен, что беднягу Патрика хлопнули какой-то здоровенной железякой, — проговорил один из мужчин.
— Доктор сказал, что череп проломлен словно кувалдой.
— Именно поэтому ее должно было бы легко найти.
— А я о чем говорю!
— С такими вещами обычно не ходят по городу — где используют, тут и бросают.
Один из мужчин отрыгнул.
— Лично мне кажется, что она где-то здесь, в доме.
— Возможно, прямо у нас под носом. Как ты считаешь, Джек?
В соседней комнате Мэри Мэлони тихонько засмеялась.
РАЙМОН УИЛЬЯМС
Напарники
Сэмюел Пил взял своими худыми, длинными пальцами блестящий бронзовый шуруп и аккуратно вложил его в крохотное отверстие, проделанное в полированной стенке гроба. Чуть придерживая шуруп за края шляпки, он ловкими движениями стал поворачивать отвертку, при каждом новом нажиме негромко и чуть хрипловато покряхтывая. Наконец он разогнул спину и окинул взглядом проделанную работу. Массивная бронзовая ручка была укреплена в том самом месте, где ей и полагалось быть, и являлась словно бы дополнительным украшением тщательно отполированной, сверкающей крышки гроба. Взявшись за ручку, он осторожно покачал ее, все о’кей, шурупы держали на совесть. Он снова крякнул, на сей раз явно довольный полученным результатом.
Итак, это была последняя, четвертая ручка; теперь ему оставалось лишь прикрепить к крышке гроба миниатюрную бронзовую табличку, и тогда работу уже можно будет считать полностью готовой. Пальцы нащупали лежавшую на верстаке маленькую, тонкую пластинку, он взял и поднес ее к глазам.
