таковые сложились, он не возражал бы против того, чтобы рисовать лучше, однако даже не подумывал предпринять хоть какие-то усилия в этом направлении. В общем, ему просто нравилось рисовать, и он не обременял себя мечтами о славе или высотах искусства. Супруга проводила часы за чтением журнала «Вокруг света». В общем, это были довольно приятные люди, как говорится, без претензий.
Лейк нравился Брюсу. Именно такой тип клиента всегда был у него перед глазами — еще тогда, когда он только открывал свое заведение, — а Лейк имел обыкновение четыре или пять раз в неделю заглянуть к нему выпить пару кружек пива. По первому кругу он всегда угощал Брюса, а тот отвечал ему взаимностью на следующем. Когда Лейк оставался на третью кружку, но вопрос о том, кому платить, решал жребий. Довольно часто Лейк оказывался единственным посетителем «Королевского торса» что доставляло обоим немалую радость.
Лейк встал и потянулся. Последние несколько дней он работал над натюрмортом «Цветы с баклажаном» и его блуза была вся в ярко — красных и желтых пятнах. Откинув со лба прядь волос, Лейк оставил и на брови след краски. Впрочем, подобные пустяки обычно его не волновали. Жена сидела у камина и читала — это была вполне миловидная молодая женщина, в которой уже сейчас угадывалась явная склонность к полноте.
— Ну ладно, на сегодня хватит, — проговорил Лейк.
— Гм-м-м…
— Пойдешь со мной?
— Э… Нет, пожалуй. Почитаю еще немножко, дорогой. Я подожду тебя, — она улыбнулась и снова уткнулась в журнал. Лейк в очередной раз с восхищением посмотрел на безукоризненную линию ее шеи. Он очень любил жену и считал себя по-настоящему счастливым человеком; ему всегда хотелось как-то по особому выразить свою любовь, но он понимал, что острой необходимости в этом нет. Так что он лишь наклонился, поцеловал супругу в столь любимую им шею, на что она, не повернувшись, улыбнулась.
— Я скоро, — проговорил Лейк.
Он надел вельветовый пиджак, повязал шею шерстяным шарфом и вышел наружу. Притворив за собой дверь, он услышал, как щелкнула задвижка. Замка как такового не существовало — к чему иметь его при такой-то мирной жизни? В конце концов, врагов у них не было, да и красть в доме особо нечего, так что зачем обременять себя замками?
Шаг у Лейка был довольно проворным для человека столь вяловато-мечтательной натуры, к тому же он энергично размахивал руками. Невдалеке перед собой Лейк увидел огни пивной, вдали справа мелькнули освещенные окна большого дома Байрона, и ему почему-то подумалось — впрочем, без всякой зависти, — что неплохо было бы жить в таком великолепном доме. Затем он выбрался на тропу и зашагал в сторону пивной.
Посетителей в заведении Брюса не было. Сам хозяин, облокотившись о стойку, лениво ковырял в зубах; за его спиной слабо мерцал огонь камина.
— Вот уж не ждал тебя сегодня, — сказал Брюс.
— Правда?
Брюс тем временем наполнил ему кружку.
— Подумал, что ты не осмелишься выйти на ночь глядя, когда где-то рядом бродит этот убийца.
— Убийца? — переспросил Лейк, почесывая затылок.
— Ты что, газет не читал?
— Я вообще не читаю газет. Отойдя от светской жизни, я потерял всякий интерес к мировой политике.
— Да при чем здесь мировые проблемы? Все это приключилось под боком у нас. За последние дни погибли два человека. Ты знавал старого Рэндела?
— Рэндела? Это такой чудаковатый старик? Да, пару раз он попадался мне на глаза.
— Ну вот, он и оказался первой жертвой.
— Боже праведный…
— А прошлой ночью убили одного коммивояжера.
Совсем рядом с дорогой.
— Маньяк какой-нибудь?
Брюс пожал плечами.
— Поговаривают, что их загрыз какой-то зверь. Наверное, из зоопарка сбежал. Сегодня ко мне заходил полицейский, от него я все и узнал. Сказал еще, что привез к нам какого-то маститого охотника, которого специально вызвали из Лондона. Так что похоже, это действительно какой-то зверюга.
Лейк посмотрел в окно.
— Я бы на твоем месте не стал бы с наступлением темноты расхаживать по лесу, — заметил Брюс.
— Все будет в порядке.
Оба выпили.
— А вот Хейзел действительно не стоило бы оставлять дома одну. Она ничего не слышала об этих событиях, и если снаружи раздастся какой-нибудь звук или там шум, обязательно выглянет и посмотрит, что к чему.
— Да, этого бы делать не стоило, — согласился Брюс.
— А ты не знаешь, что это за зверь?
— Тот полицейский, что был здесь, ничего толком не сказал. Вроде и сам не знает. Но я думаю, все-то они знают, просто привыкли наводить тень на плетень. Сдается мне, что раз уж они привезли из Лондона этого стрелка, то не могут не знать, на кого ему придется охотиться. Разве не так, а?
Лейк неуверенно кивнул. Он явно встревожился, причем не столько в связи с возможностью самой смерти, сколько от мысли о том, что столь грустное событие может потревожить его покой. Он допил свою кружку.
— Давай еще по одной, — предложил Брюс. — За мой счет.
— Э… знаешь, я лучше домой пойду. Так, на всякий случай. Не хочу, чтобы Хэйзел испугалась.
— Ну да. Только поосторожнее там… На твоем месте я бы постарался побыстрее пройти через болота. Говорят, старину Рэндела разорвали на куски, — Брюс кивнул в подтверждение своих слов, потом словно вспомнил что-то еще, но не столь важное. — Да и коммивояжера этого тоже.
Лейк поднял на него встревоженный взгляд.
— Ну, спасибо за предупреждение, — сказал он и двинулся к двери, но на пороге неожиданно заколебался. Ночь была темной, а перспектива выпить еще кружку пива — весьма соблазнительной. Однако нельзя было и оставлять Хэйзел одну. Наконец он макнул рукой Брюсу, вышел из пивной и, чуть сгорбившись, зашагал по тропе, неожиданно для себя убыстряя шаг. Холодило основательно, и Лейк с тоской подумал, что ошибся, не надев плащ. Сойдя через знакомую прогалину в кустах с тропы, он вышел на узкую дорожку, которая вела прямо к дому, ориентируясь при этом не столько по его границам, сколько по общим очертаниям местности.
Прищурившись, Лейк взглянул на наручные часы. Вся прогулка заняла не больше получаса. Потом подумал, что беспокоиться не о чем, и даже улыбнулся, бросив косой взгляд через плечо. Ему подумалось, что Брюс вздумал разыграть его. Сама мысль о том, что в этих местах бродит пожирающий людей зверь, показалась ему нелепой… вроде того дурацкого чувства, будто и сейчас его кто-то незримо преследует. Между тем он прибавил шаг и, завидев огни родного дома, внезапно почувствовал, как сильно запыхался. Напряжение немного спало, он сбавил шаг, но потом нахмурился. Перед ним сиял квадрат освещенного окна, но рядом с ним Лейк заметил еще один прямоугольный луч — узкий сноп света, который мог вырваться только из дверей…
Дверь действительно была незаперта.
Он оглянулся и, весь похолодев, бросился вперед.
Зазор в двери был не больше, чем на десять сантиметров, но Лейк, дрожа, ступил на ярко освещенный прямоугольник перед дверью. Толкнув створку двери, он вошел внутрь дома и улыбнулся. Страхи его оказались напрасными — просто сказалась темная ночь. Все оставалось точно таким же, как и перед его уходом. Он даже разглядел руку жены на подлокотнике кресла.
— Я пришел, дорогая! — позвал он.
