кстати, весьма обоснованно, что у нее имеется самостоятельный источник средств к существованию.
И все же следовало признать, что длительное, годами длившееся одиночество весьма неблагоприятно отражалось на мисс Флетчер.
Она все чаще раздражалась по поводу всяких пустяков, занимала не вполне реалистичную, а порой и прямо-таки жесткую позицию всякий раз, когда в ее обычно безмятежное, провинциальное существование вторгался шумок неожиданных проблем: то бакалейщик задержится с доставкой продуктов, то газеты бросят прямо в лужу вместо того, чтобы аккуратно положить их в ее небольшой, сделанный из нержавеющей стали почтовый ящик, а то и просто потому, что ей покажется, будто люди, бросившие на нее свой взгляд, когда она выбиралась в город, смотрят хитро и лукаво. А в последнее время она и вообще стала разговаривать сама с собой, дружелюбно бормоча что-то себе под нос и пребывая в блаженном неведении относительно странности своего поведения.
Покончив с прополкой грядки с гвоздиками, мисс Флетчер облегченно вздохнула и разогнула спину. Жара начинала немного действовать ей на нервы, и под мышками ее голубого рабочего платья появились темные разводы пота. Она выпрямилась и окинула гордым взглядом свой великолепный сад, почти полностью невидимый со стороны дороги за гладким каменным забором и выкрашенной белой краской деревянной калиткой. Где-то жужжала желто — черная пчела с громадными, перепачканными в пыльце оранжевыми лапками, запутавшимися в лепестках цветка, щебетали и сновали над зарослями папоротника птицы, а летнее бездвиженье наполнял густой и очаровательный треск цикад.
Мисс Флетчер медленно семенила по саду, чуть усталая от жары и стояния на коленях, но достаточно бодрая, несмотря на свой возраст, которого толком не знал никто, хотя можно было предположить, что ей где-то возле шестидесяти, поскольку однажды она обронила фразу насчет того, что родилась в самом начале века.
— Что и говорить, — почти неслышно пробормотала она сама себе, — что и говорить, неплохо ты поработала, Анита, — это было ее имя, — и теперь у тебя не сад, а картинка. Тебе надо принять участие в конкурсе «Наш сад», — и она хихикнула совсем по-девичьи, после чего проворчала: — Совсем, старая, рехнулась. Ведь здесь, в деревне, не бывает никаких таких конкурсов. Для этого надо ехать в большой город, — и снова забормотала: — Представляешь себя в большом городе! — Сама эта мысль показалась ей слишком, ну просто чересчур абсурдной.
Мисс Флетчер увидела лежащий на лужайке камень, и настроение ее тотчас же изменилось. Она сразу почувствовала досаду и раздражение. — Опять эти мальчишки. Эти маленькие озорники. Могу поклясться, что они опять швыряли камни на крышу. О, ну я им покажу, если поймаю хоть одного, — и она неожиданно улыбнулась, лукаво так, весело, от пришедшей в голову мысли.
Камень полетел над забором обратно на дорогу, а сама она подошла к сливовому дереву, склонив голову набок, отчего стала похожа на тощего издерганного цыпленка. Где-то раздался непривычный крик птицы, а над головой послышался шелест листьев. Мисс Флетчер проворно засеменила на звук.
— Чшшшшш, — послышался из листвы приглушенный шепот, тут же сменившийся отчаянной суетой и подрагиванием дерева. — Старуха вышла на тропу войны.
— На землю с глухим стуком посыпались сливы, и пятеро налетчиков проворно метнулись по ветвям в сторону спасительного забора.
Мисс Флетчер подбежала к замшелому стволу дерева и подняла взгляд в сторону испещренной пятнами зеленой массы, тут же почувствовав, как одна из слив мягко стукнула ее по макушке шляпы. Она туго скрутила свои садовые рукавицы и чуть ли не стала карабкаться вверх по стволу, словно желая цепкими пальцами схватить мародеров.
— О, негодяи, — запищала она. — Вы, маленькие негодяи. Я все расскажу вашим матерям. И учителю скажу. Вы, маленькие воришки, подождите, доберусь я до вас.
Но пташки уже улетели. Мисс Флетчер перестала махать руками, когда последняя серая рубаха скрылась по другую сторону забора и коричневые юношеские руки отпустили крепкую ветку.
Она встала на ящик и, заглянув поверх забора, увидела, как они что есть сил несутся вперед по покрытой щебнем дороге, роняя вываливающиеся из переполненной пазухи сливы. Наконец все повернули за угол — успех проведенной операции казался еще более сладостным от перенесенной тревоги, — и весело захохотали над нелепым, очкастым лицом под бесформенной шляпой, гневно взиравшим на них поверх забора. Один сорванец лет восьми или девяти хотел было поднести пальцы к носу в оскорбительном жесте, но потом, видно, передумал и удовлетворился лишь высоким «ха-ха!», после чего опрометью бросился за своими приятелями.
Мисс Флетчер долго, очень долго стояла у стены, побагровевшая и содрогавшаяся от бессильной ярости. Постепенно она начала успокаиваться и наконец нашла в себе силы вернуться в дом. Странно: сейчас ей так хотелось спокойно посидеть, однако первым делом она взяла ящик и поставила его так, чтобы иметь возможность незаметно наблюдать за происходящим в саду и на улице.
Примерно через полчаса она увидела мальчика, который мелкими шажками вышел из-за угла — его обутые в резиновые сапоги ноги шаркали по пыли, бултыхались в ней (другого слова и не подберешь), направляясь в сторону кустов и лужайки у реки позади ее дома. Это был тот самый мальчик, который смеялся и потом бежал за своими приятелями. Она жадно впилась в него взором, вдыхая аромат слив и ощущая прикосновения листьев к шляпе.
И именно в этот самый момент она услышала Голос, прозвучавший ясно, четкой едва ли не заколебавшийся эхом в ее сознании.
«Анита, вот оно, решение твоих проблем с этими маленькими негодяями, в частности — с этим маленьким воришкой, Ведь все сейчас в твоих руках и так легко осуществимо. Ты что, не видишь, что именно так можешь разобраться с ним…»
В подобные тихие, вслушивающиеся мгновения мисс Флетчер становилась весьма странной.
Мальчик походя осторожно взглянул на стену и, убедившись в том, что все в порядке, принялся подпрыгивать и делать все то, что обычно делают мальчишки жарким летним днем. Его подбородок и верхняя губа были перепачканы сливовым соком, Мисс Флетчер почти не заметила, как он скрылся из глаз. Она стояла очень спокойно и словно вслушивалась во что-то, чувствуя, как все горестные мысли о похищенных сливах и хитро глядящих людях постепенно ускользают куда-то из ее сознания, растворяясь во влажном воздухе, уступая место новой, завораживающей мысли.
Теперь в ее движениях угадывалась вполне конкретная цель, когда она резко сошла со своего ящика и поспешила к обшитому белыми досками дому.
Оказавшись внутри, она сняла свои садовые рукавицы И аккуратно положила их на садовую скамью, после чего закопалась в шкафу, в котором лежали чемоданы, старые башмаки и всякая всячина, накопившаяся за годы. Потом она прошла в пустовавшую вторую спальню и положила на односпальную кровать пять или шесть тонких кожаных ремешков. Потом она взяла старый плащ, повесила его на спинку кухонного стула и аккуратно придвинула стул к столу.
После всего этого мисс Флетчер принялась напевать что-то себе под нос, причем весьма радостно и весело, а заодно занялась приготовлением чашки горячего чая.
Мальчишка был самый обычный, типичный сельский житель с прямыми волосами, озорными, как у газели, глазами, курносым, чуть приплюснутым, веснушчатым и кое-где обгоревшим на солнце носом и вытянувшимися в дудочку губами, громко и фальшиво насвистывавшими какой-то знакомый мотив. Его серая рубаха выбилась сзади поверх таких же серых шортов, а бойскаутский ремень сидел косо, потому что был застегнут совсем не на те дырки.
Резиновые сапоги паренька шлепали по пыли, неизбежно приближаясь по дороге к жилищу мисс Флетчер, а обе грязные руки любовно сжимали драгоценную награду — сухонькую, сверкающую шкурой ящерицу с яркими, блестящими глазами — пуговками.
Тень от него чуть вытягивалась, пока он шел вдоль забора, и даже цикады поубавили громкость своего летнего стрекота. Послышался стук копыт коров, направлявшихся к доильным аппаратам — глухой звук, отражавшийся от прогревшихся на солнце булыжников.
Поход за сливами казался мальчишке старым, хорошо проверенным делом, а потому сейчас, когда он двигался вдоль забора мисс Флетчер, действия его не выдавали никакого беспокойства. Однако оно появилось, когда в правом ухе наклоненной головы, миновавшей дощатую калитку, затрепыхался переливчатый смех.
