— Всех? Или по отдельности? — деловито уточнила Сима, пока остальные переваривали жуткую новость.
— Ему проще всех разом, — пожал Рик плечами, сморщившись от боли. Лег, стараясь не тревожить ссадины.
— Интересно, что нужно дать этому дриду, чтобы вернуть нас обратно? — подала голос Аля.
— Они почти не вмешиваются в дела людей. Но я попробую вспомнить, кажется, что-то такое слышал. Только не сейчас, — Рик устало прикрыл глаза.
Славке стало неловко: накинулся на избитого человека, у того своих проблем хватает. Но промелькнуло и ушло, мысли заняты другим: надо искать выход!
— Жрать охота, — завозился Влад. — Если нас собираются продавать, то, может, хоть покормят.
— Ты соображаешь, что говоришь! — возмутился Алешка. — Ты согласен, что нас можно продавать!
— А нас вообще-то и не спросят! — развернулся к нему Влад. — Продадут, и все! А ты что, собираешься объявить голодовку? В знак протеста! Давай, а я предпочту пожрать, если дадут.
— Рик, — позвал Славка, придушив тихо пискнувшую совесть. — А что у вас делают с теми, кто не подчиняется?
Мальчишка вяло отозвался:
— Бьют. Если не поможет — убивают. Зачем держать такого в хозяйстве — невыгодно.
Слова, подкрепленные синяками и кровоподтеками на его теле, прозвучали очень веско. Славка вспомнил, с какой легкостью Дарл поднял оружие на Симу. Рик явно не преувеличивал. Черт, вот влипли, так влипли.
— Ну так что, будем объявлять голодовку? — усмехнулся Влад.
Алешка не ответил, встал и отвернулся к окну.
— Мы тут — никто! — выкрикнул Влад. — Нас в любую минуту прибить могут!
У Алешки закаменела спина, но он не обернулся.
— Я-то соображаю, что говорю. А вот ты? — распалялся Влад.
Тот бросил через плечо:
— А ты готов на все, лишь бы тебя не тронули?
— А вот это тебя не касается. Это — мое дело, на что я готов или нет. Но я тут собираюсь выжить, даже если мне придется чистить конюшню или сапоги.
Славка уже приготовился разнимать новую драку, но Алешка уронил неожиданно спокойно:
— Тэм уезжает.
Славка бросился к окошку: действительно, из конюшни вывели лошадей, и Дарл в сопровождении свиты готовился отправиться в путь.
— Ну вот, я же говорил — поехал искать покупателя, — заметил Рик.
…Славка лежал на полу, положив руки под голову и глядя в оконце. Видна была узкая полоска темно- синего неба с маленькой неяркой звездочкой. Очень хотелось есть, казалось, что вместо желудка — огромная дыра. Потянуло вечерней прохладой, и Славка перевернулся на бок, подтянув колени к груди. Пытаясь отвлечься от мыслей о еде, он принялся вспоминать все услышанное от Рика и раскладывать по полочкам.
Время года совпадает, у них тоже весна. Только, конечно, не конец апреля, их месяцы называются по имени здешних созвездий, и сегодня двадцать третий день Собаки. «Однозначно собачий день», — промелькнула невеселая мысль. Тот же год длиной в триста шестьдесят пять дней и сутки — в двадцать четыре часа. Правда, вместо недели пятидневка, как сказал Рик: одна рука, и названия дней совпадают с названиями пальцев. Сегодня среда, а у них — серединный день.
Земли поделены на княжества. Это называется Стальным. Тут живут лучшие кузнецы и оружейники. Рик — из соседнего княжества, Семи Рек. Еще рядом есть какая-то Сизелия.
Правят княжествами, естественно, князья. Потом идут сэты. Им подчинены города и все соседние деревни, он имеет право собирать войско. Под ними — тэмы, наиболее влиятельные и умелые воины. Дальше — бэры.
Отдельно стоят купцы, ученые и главы ремесленных кланов. Совсем обособленно — дриды и ведуны. Ведуны менее могущественны, чем дриды, и больше похожи в своих поступках и желаниях на людей. Впрочем, Рик почему-то сказал: «Повезло, что он меня не опрашивал». Наверное, и с ведунами не все чисто, может, есть тут и боевая магия. Бах — и в лоб этим, как его, фаерболом. А вот огнестрельного оружия у них нет. Зато мечами учатся владеть с детства практически все: знать в обязательном порядке, у остальных как получится. И при этом уровень у них не очень-то высок, вот что странно!
Славка перевернулся на другой бок — стало еще холоднее, сотканная из грубых ниток ткань почти не грела, зато ее протыкали колючие соломинки. В животе заурчало, и мальчик попытался вспомнить имя местного князя. Оно на ум не шло, а есть хотелось все больше.
Рядом завозился Алешка. И этот не спит. А спит ли вообще кто-нибудь? Или отгородились молчанием и думают?
— Рику есть куда бежать, он надеется на сэта, — еле слышно заговорил Алешка.
— Может, он нам тоже поможет, — неуверенно предположил Славка, он не привык верить в добрых правителей. — Завтра еще Рика поспрашиваем. Мы слишком мало знаем.
— Если получится. Завтра нас могут распродать по отдельности.
Замолчали. Славка снова лег на спину и уставился в окошко. Все складывалось хуже некуда.
— По истории проходили: рабов продают с публичных торгов, — с тоской проговорил Алешка. — Это что же, и нас так?! Может, лучше попробовать сейчас бежать? Я не верю, что Дарл нас убьет.
— Я тоже. Но Рик верит. А без него убежать мы не можем, ни фига же тут не знаем.
Мелькнула мысль: а если Рик не захочет бежать со всеми? Одному ускользнуть проще. Славка не стал ее озвучивать, поспешно отогнал. Не хватало только совсем провалиться в отчаяние, надо искать выход.
Глава 2
Так плохо Альке не было еще никогда в жизни. И дело даже не в голоде, вони и грязной соломе. Бесконечная тоска накрыла девочку с головой. Ей казалось, что она обречена всю оставшуюся жизнь провести в этом сарае. Тоска то накатывала волной — и тогда хотелось выть, то отступала — и тогда Аля впадала в какой-то ступор.
Рядом спала Маша, иногда вздрагивая во сне и что-то жалобно бормоча. Она проплакала весь вечер и только сейчас успокоилась. В углу шептались мальчишки: Славка и Алешка; потом Сима перебралась к ним поближе. Аля прислушалась: обсуждали побег. «Надеюсь, они нас тут не бросят?» — тоска на мгновение взорвалась испугом, но почти сразу захлестнула снова. Аля закрыла глаза. Уснуть бы, а утром пусть окажется, что все было только сном…
— Да леший тебя раздери! — орали за стенкой. — Жабы у тебя в кармане с такими подсчетами будут!
Аля ощутила спиной жесткий пол, неприятный запах коснулся ноздрей. Девочка открыла глаза и увидела над собой стропила и балки из нетесаных бревен. Так значит — не приснилось. Отчаяние прорвалось слезами, девочка перекатилась на живот и уткнулась в сгиб локтя.
Голоса продолжали пререкаться:
— А я говорю, выйдет не меньше, чем по дюжине на брата, — нудно вещал один.
— Жди, по дюжине, как же. По десятку если наберется — и то хорошо, — язвительно возражал другой.
— Смеешься — десяток! За такой товар!
— А какой такой товар? Какая прибыль с такого товара?
— Да один музыкант чего стоит, а ты говоришь — десяток! — не сдавался нудный. — Если продавать в Тирме…
«Вот заразы!» — возмутилась Аля и услышала негромкий голос Алешки:
— Эти гады за нас деньги делят!
Девочка торопливо утерла слезы, приподняла голову. Спорщики разбудили всех. Алешка сидел на полу, подняв голову к оконцу, и Алю поразил его взгляд — такой силы ненависть в нем кипела.
