удостоверение! — Тихарь раскрыл. — Печать неясная, поддельная. Знаю я вас, бандитов.
Народ, пьющий пиво, почуяв недобрый шухер, начал отходить в стороны. Продавщица притихла. Борис постарался стать так, чтобы собеседник находился между ним и вторым оперативником. Собеседник увещевал (народ отошел, можно было говорить яснее).
— Вы нужны мне на несколько минут. Просто пройдем в Управление. Вас расспросят в качестве свидетеля и отпустят. Даю слово.
— Честное комсомольское?
— Честное комсомольское, — обрадовался рыжий.
— Не верю! Честное сталинское?
— Честное сталинское!
— Все равно — пошел-ка ты на…!
Тогда рыжий сделал быстрое движение правой рукой за левый борт пиджака. Но он еще не успел вытащить пистолет, как на него глянул черным девятимиллиметровым зрачком Борькин «вальтер».
— Пока ты достанешь и снимешь с предохранителя свой «тэтэшник», я вшибу в тебя четыре пули! Впрочем, и двух хватит. Понял?
— Понял…
— Ты знаешь, кто я?
— Сын Виктора Павловича Батуева.
— То-то же! Ладно, я пойду с тобой. Только спокойно, без резких движений вытащи пистолет. Тихо- тихо.
В дрожащих пальцах рыжего действительно оказался пистолет «ТТ».
— Так. Теперь тихо разожми пальцы. Пусть он упадет на землю
Пистолет брякнул на мостовую.
— Второй пистолет, нож?
— Второго нет.
— Ладно! Отверни, раскрой, подними полы пиджака. Похлопай себя по карманам. И по задним тоже. Повернись. Так. Верю. Повернись обратно. Сделай два шага по направлению моего пистолета. Молодец. Ты один?
— Один.
— А чего же это второй тихарь пушку вытаскивает? Нехорошо. Сказано в Писании: 'Не усугубляй вину свою ложью ' Как тебя звать то?
— Василий
— Ты старший?
— Да.
— Вас двое?
— Двое.
— Прикажи второму выбросить пистолет и все сделать, как ты сделал.
— Слушай, Сережа. Я тут с товарищем договорился. Он пройдет с нами в Управление Но вот принял он нас за бандитов. Не верит, боится.
— Это ты боишься, Вася, а не я, и поэтому заткнись. Выполняй, Сережа, приказания старшего. Но смотри у меня! Я из этой штуки ежедневно тренируюсь по летающим арбузам. Пожалей свою голову.
Сережа проделал все, как велели. У него оказался наган и портсигар.
Бывшая пивная очередь с пустыми кружками и разинутыми ртами наблюдала издалека за происходящим. Подходили и другие зеваки. Прогрохотал вниз, к Чернавскому, трамвай. Из него вышел сержант-милиционер с пустой кобурой.
— Что здесь происходит? — вознегодовал он.
— Следственный эксперимент. — Вася показал удостоверение. — Не вмешивайтесь!
Сержант, испуганно озираясь, засеменил вниз к улице Лассаля.
— Закурить можно? — робко спросил Сережа, обращаясь не то к Васе, не то к Борису.
— Пока нельзя, — сказал Борис. — Давай-ка, Серега, иди по Малой Манежной налево. А ты, Вася, за ним. Но не шали. Пушку его обойди кругом, не подходи к ней близко.
Сережа пошел, оставив на мостовой свою пушку, но пошел в сторону улицы Цюрупы.
— Стой! Стреляю! — гаркнул Борис. — Я же сказал — по Малой Манежной! Ты что, улиц не знаешь?
— Он из Курска, — ответил за него Вася. — Не знает.
И они пошли по Малой Манежной и по другим тихим пустынным улицам на улицу Володарского, к зданию Воронежского областного Управления МГБ.
В левый карман пиджака Борис засунул Васин «тэтэшник», в левый карман брюк — Сережин наган. Свой «вальтер» Борис держал наготове в правой руке, опущенной в карман.
Тихари шли метрах в шести впереди Бориса, на расстоянии метра в два друг от друга.
— Ни с кем в разговоры и ни в какие контакты не вступать! Не бежать! Идем вместе, как друзья. И главное — будьте спокойны. Оружие я вам верну, как только придем. Можно курить.
Закурили все трое. Улицы были пусты. От нагретых солнцем камней мостовой и кирпичных развалин, от густой лебеды и полыни веяло горечью и теплом.
Подошли к Управлению, к гранитным колоннам и ступеням. У колонн прогуливался офицер внешней охрани. Кобура его была не пустая. Тихари оживились. Боря их одернул:
— Спокойно, друзья! Мы уже дома! Не волнуйтесь.
Оперативники предъявили дежурному свои удостоверения.
— А вы, товарищ?
— Я Борис Батуев. Эти люди задержали меня. К сожалению, я принял их за бандитов и вынужден был их разоружить. Очень неясной показалась мне печать на удостоверении товарища Василия. Сейчас я войду в вестибюль и возвращу им их оружие и отдам свое, хотя разрешение на пистолет у меня имеется.
В вестибюле сидел старший лейтенант. Борис рассказал ему то же самое. Окончание Борькиного рассказа слышал быстро сбегавший по лестнице белоглазый майор. В присутствии трех офицеров МГБ и двух смущенных тихарей Боря выложил на столик дежурного два пистолета, наган, обойму, патроны. Скромно достал из кармана свой студенческий билет Майор озверел:
— Где вы чесались… вашу мать! Уже пятый час! А он должен был быть здесь максимум в 15 30!
— Задержанный оказал вооруженное сопротивление.
— Много убитых и раненых?
— Нет никого. Ни раненых, ни убитых.
— Много выстрелов было сделано?
— Ни одного, товарищ майор.
— Долбошлёпы! С пацаном не сладили!
Последнее белоглазый майор произнес громко, но уже повернувшись к лестнице, как бы про себя.
— Это не пацан, товарищ майор. Это Борис Батуев.
— Я его узнал: на отца похож, — буркнул майор. — Разбирайте свою артиллерию и живо к полковнику. Дежурный последит за задержанным. Садитесь, товарищ Батуев Можно курить.
Минут через пятнадцать за Борисом пришел старший сержант.
— Пойдемте со мной, товарищ Батуев. Да, по лестнице. На второй этаж.
И нажал на стене кнопку. Где-то далеко зазвонил звонок.
— Идите впереди меня.
Поднялись на второй этаж по широкой мраморной лестнице, огибающей зарешеченную шахту лифта.
— Направо, пожалуйста.
Звук шагов заглушала мягкая красная ковровая дорожка. Остановились у двери с номером из литых алюминиевых цифр: 226. Сержант постучал. Послышалось:
— Да Кто?
Сержант приоткрыл дверь и тихо сказал:
— Батуев.
