насилия: говорить, что чудовищный двойник — бог, и говорить, что он целиком принадлежит сфере воображаемого, — значит в конечном счете приходить к одному и тому же результату разными средствами. Эстафету у религии подхватило у нас полное ее непонимание, великолепно выполняющее те функции, которые прежде принадлежали ей.
Один Достоевский, насколько мне известно, действительно заметил элементы конкретной взаимности за кишением чудовищ — сперва в «Двойнике», а потом в великих произведениях зрелого периода.
В коллективном опыте
Явись быком, или многоглавым змеем, или огнедышащим львом; явись, Вакх, дай ему, ловцу вакханок, попасть в гибельную толпу менад и, смеясь, набрось петлю на него.
[1018–1021,
Открытие чудовищного двойника позволяет понять атмосферу галлюцинаций и ужаса, в которой протекает первоначальный религиозный опыт. Когда истерия насилия доходит до предела, чудовищный двойник появляется повсюду одновременно. Решающее насилие осуществляется и
Во множестве античных и современных литературных произведений встречаются упоминания о двойнике, об удвоении, о двойных видениях. Никто до сих пор их не расшифровал. Например, в «Вакханках» чудовищный двойник повсеместен. Уже с начала пьесы, как мы видели, животность, человечность и божественность вовлечены в бешеное качание: персонажи то принимают зверей за людей или богов, то, наоборот, принимают богов и людей за зверей. Самая интересная сцена развертывается между Дионисом и Пенфеем, прямо перед убийством Пенфея — то есть в тот самый момент, когда брат-враг должен скрыться за чудовищным двойником. И действительно, именно это и происходит. Говорит Пенфей; он охвачен дионисийским кружением; его
Пенфей. Что со мной? Мне кажется, я вижу два солнца, дважды вижу Фивы, весь семивратный город… мне кажется, что ты идешь впереди нас в образе быка и что на голове у тебя выросли рога.
Дионис: Теперь ты видишь то, что должно видеть.
[915–923,
В этом поразительном пассаже тема двойника появляется сперва в совершенно внешней субъекту форме — как удвоение неодушевленных предметов, как тотальное головокружение. Пока что перед нами лишь галлюцинаторные элементы; безусловно, они входят в этот опыт, но они его и не исчерпывают и даже не самое в нем главное. Текст чем дальше, тем больше нам открывает: Пенфей переходит от двойного зрения к лицезрению чудовища. Дионис — одновременно человек, бог, бык; упоминание о рогах быка связывает оба мотива;
Еще замечательнее слова Диониса:
Несколько приведенных стихов станут еще интереснее, если сопоставить их со следующим пассажем. На этот раз мы имеем дело уже не с галлюцинацией, не с головокружением, а с реальностью двойника, с тождеством антагонистов, сформулированным с полной ясностью. Пенфей по-прежнему обращается к Дионису:
Пенфей: Как же тебе кажется? Не стою ли я в осанке Ино? или скорее Агавы, моей матери?
Дионис: Глядя на тебя, я воображаю, что вижу одну из них.
[924–925,
Тождество, иначе говоря — истина, вводится лишь под прикрытием семейного сходства и переодевания Пенфея. Они действительно имеют место, но можно ли не заметить, что речь идет о совершенно ином? Явным здесь становится тождество всех
Еще один текст, который мы считаем необходимым упомянуть в связи с чудовищным двойником, — это то место у Эмпедокла, где описывается рождение чудовищ и которое так и не получило убедительной интерпретации. Если циклы, которые описывает философ, соответствуют культурным мирам, которые порождает учредительное насилие, поддерживает ритуал и разрушает новый жертвенный кризис, то нельзя сомневаться, что рождение чудовищ отсылает к чудовищному двойнику. Циклическое движение философ объясняет чередованием двух главных сил — любви и ненависти. Рождение чудовищ происходит благодаря тяготению подобного к подобному под воздействием не любви, а ненависти накануне рождения нового мира:
57 Как выросло много безвыйных голов,
Голые руки блуждали, лишенные плеч,
Блуждали одинокие глаза, не имущие лбов [в мире Ненависти].
58 Одинокие члены… блуждали…
59 Но когда в большей мере стал смешиваться [совокупляться] демон с демоном,
То и эти [члены] стали совпадать как попало
И, помимо них, еще много других, сплошных родилось из [Земли].
Элементы… сталкиваясь, как попало.
60 …Чудища…
Крутоногонерасчлененнорукие…
61 Много вырастало двулицых и двугрудых,
Быкородных человеколицых и, наоборот, возникали
Человекородные быкоголовы, смешанные существа, с одной стороны, [снабженные] мужскими [членами],