нужна стабильность и инфляционный сценарий, накачка ликвидности. Вне «первого мира» нужна дестабилизация и кризис ликвидности, то есть депрессия. Чтобы западные банки смогли скупить по дешевке остановившиеся предприятия и запасы ресурсов.
Именно поэтому Запад в Косово раскрыл «ящик Пандоры», подталкивает Россию и другие страны использовать косовский прецедент для размораживания конфликтов — вокруг Абхазии и Приднестровья, вокруг индийского Кашмира и китайского Синьцзяна, турецкого Курдистана и индонезийских островов. Тогда западным банкам можно будет снизить кредитные рейтинги держав «второго мира» и организовать кризис ликвидности.
Хочется верить, что мы не только выжили, мы «посмели» восстановить многовекторность своей внешней стратегии. Мы установили стратегическое партнерство не только с самовлюбленным до слепоты Западом, а с державами XXI века — Китаем и Индией. Мы поняли свой исторический шанс, который мы не должны упустить. Суверенитет России над природными ресурсами, прямая зависимость от них Запада, а также шанс использовать растущую потребность в ресурсах и интерес к нам на Востоке и есть причина недовольства и озлобления. Вот все эти факторы и стали причиной русофобской травли, невиданной со времен холодной войны.
Пора понять: динамизм мирового экономического развития уже переместился на Восток. Индия и Китай — нации-цивилизации с людским потенциалом в два с лишним миллиарда человек — опровергают тезис, будто модернизация и экономическое развитие возможны только при тотальной вестернизации, а это уже означает банкротство всего либерального проекта «глобального управления». В этих условиях Россия с ее высокими технологиями и природными ресурсами есть естественный партнер мощных экономик Азии — Индии, Китая. Пора и Западу дать понять, что однополярный мир — это краткая переходная форма к многоцентричности. А в новом миропорядке Россия будет сама себя позиционировать и выстраивать треугольник США-Европа-Россия и треугольник Россия-Индия-Китай. Не упустить бы Центральную Азию. Иначе переломимся посредине!
Значит, нам надо срочно осваивать и развивать Восточную Сибирь и Дальний Восток, что вполне можно и с дозированным привлечением западных инвестиций. Только осваивать нужно не так, как в 60-х годах: вахты, скважина, из которой за границу уходит труба.
Освоение должно стать развитием полноценных центров жизни, дать демографический импульс для теряющих население сибирских регионов. Одновременно с нефтью надо вести газ, производить продукты нефтехимии — полимеры, высококачественное топливо. Это должен быть гигантский национальный стратегический проект. Вот тогда, поставляя ресурсы, сами начнем развитие и индустриализацию. А если просто бурить и качать, нас надолго не хватит.
Тысяча и один кризис
«Современная цивилизация» погибает на наших глазах. Перед русскими стоит труднейшая задача: не только сохраниться в надвигающейся буре, но и взлететь на вершины могущества, основав совершенно иную, новую цивилизацию.
Можно выделить три тяжелейших системных кризиса, в свое время чрезвычайно глубоко потрясших человечество.
Начнем с ближайшего нам по времени — так называемого кризиса «длинного» XVI века (1453– 1648 гг.). Это период генезиса капитализма — между падением Константинополя под ударами турок-османов и Вестфальским миром, завершившим Тридцатилетнюю войну. В середине XIV века по Европе пронеслась эпидемия чумы, выкосившая 20 миллионов душ из ее 60-миллионного населения. Теперь рабочих рук не хватало, и власть помещика-сеньора ослабла. В течение тридцати-сорока лет сеньоры пытались силовым способом вернуть прежнее положение вещей, снова приведя «подлую чернь» к покорности. В ответ одно за другими вспыхнули восстания низов — настоящая европейская антифеодальная революция. В 1378–1382 годах прокатываются бунты «белых колпаков» во Франции, Уота Тайлера в Англии и чомпи — во Флоренции. Они надломили хребет феодализма. И после у сеньоров осталась лишь одна стратегия: сохранить свои привилегии и не оказаться ни в кулацком, ни в бюргерском «раю». Мы не можем остановить перемены? Так возглавим их и останемся при власти и богатствах! И не случайно в XV веке появляются новые сильные монархии и централизованно-бюрократические государства привычного нам типа. С этим процессом совпали открытие Америки, возникновение нового мирового разделения труда и революция в военном деле XVI века.
В итоге, к 1648 году класс феодалов избежал уничтожения, сумев сохранить власть и привилегии. Как показывают исследования, 90 % феодальных семей, которые были у власти в 1453-м году, сохранили её и в 1648-м. Однако, борясь за сохранение своих привилегий, феодалы породили капитализм, как некий «побочный продукт» своего выживания. Но далось всё это ценой невероятных крови, насилия и страданий: мы видим раскол католической веры, отпочкование протестантизма, ожесточенные религиозно-гражданские войны в Германии, Франции и Голландии, свирепствующую инквизицию и сотни тысяч заживо сожженных, Тридцатилетнюю войну, уничтожившую четверть населения тогдашней Германии и еще миллионы погибших от голода, холода, болезней и нищеты — спутников войн и общественных конфликтов.
Вот первый тип тяжелого кризиса перехода от одной общественной формации между эпохами — кризис, вызванный борьбой верхов за сохранение своей власти в новой эре. Некая операция «Прогресс», управляемая революция.
Второй тип кризиса — поздняя античность, времена падения Западной Римской империи (V век нашей эры). Здесь мы видим внутренний кризис великой империи (падение эффективности рабовладельческой экономики, демографические проблемы, деградация правящей элиты), к коему добавилось Великое переселение народов: волны варварских племен, накатывающихся на Рим с севера и востока. Они смели империю. Если феодалам удалось сохранить власть и войти в новую эру, то позднеантичным господствующим группам не удалось. Прежняя элита исчезла. Особенно примечателен кризис перехода между рабовладельческой античностью и феодальным средневековьем тем, что огромная масса варваров была демографически выкормлена римлянами на границах! Племена германцев селились в порубежье с разрешения Рима (так он избегал войн с ними), получали статус «федератов» (союзников) и пользовались плодами имперской культуры, переходя к более производительному сельскому хозяйству. И бурно размножались. За несколько веков такой политики варвары усилились и обрушились на Рим, уничтожив высокоразвитую культуру и на много веков погрузив нынешнюю Европу во тьму невежества и раздробленности.
Таков второй тип кризиса, где внутреннее ослабление цивилизации сочетается с нашествием «внешнего пролетариата», с волной переселения менее развитых, но бурно плодящихся воинственных народов.
Но самым тяжелым, страшным и долгим из известных нам кризисов человечества выступает кризис верхнего палеолита — древнекаменного века. Он начался примерно за 25 тысяч лет до нашей эры и закончился за 10-8 тысяч лет до рождества Христова неолитической революцией: переходом от охоты и собирательства к скотоводству и земледелию. Эта революция стала выходом из кризисной ситуации. В чем ее суть? Биологический вид Homo sapiens (Человек разумный) вел присваивающее хозяйство: охотился на животных, собирал плоды и коренья. Мы настолько размножились, что попросту истребили дичь и объели огромные пространства планеты. Кормиться стало нечем. А тут еще настал ледниковый период. 25 тысяч лет назад рухнула система, стоящая на высокоспециализированной охоте. Пришла социальная деградация. Примитивизировалось искусство. Население уменьшилось почти на 75–85 %. И чтобы выжить, людям пришлось переходить к производящему хозяйству, одомашнивая животных и растения, изобретая ремесла.
Вот третий тип кризиса: гибель экономики старого типа, сопряженная с климатическими и экологическими катаклизмами.
Нынешний глобальный кризис несёт в себе характеристики всех трёх кризисов, но в одном пакете — это «кризис-матрешка». Или «кризис-домино», если угодно. Он наступает в условиях перенаселённой планеты, с огромной нагрузкой на экологию и близящимся дефицитом сырья, воды. Сюда нужно добавить
