Монетный двор. Должность не ахти! но она обеспечит сочинителя постоянным жалованием и даст возможность заниматься любимым делом.
Окрыленный успехом «Модной лавки» Иван Андреевич довольно стремительно написал свою версию «Русалки». В отличие от пышной и холодной оперы князя Шаховского, его сказочная «Волшебная опера» с былинными мотивами, с хорами, балетами и сражениями, была очень тепло встречена зрителями.
Но настоящей театральной победой Ивана Андреевича стала изящная, одноактная комедия «Урок дочкам».
Две барышни, Фекла и Лукерья, ненавистницы всего русского и ярые поклонницы всего французского, отправлены разгневанным отцом в деревню. К няньке, в глушь, в Саратов!
— В чем ваш интерес? Как одеться или как больше раздеться? Болтаете, как сороки на языке, который вам кажется французским, а в головах пустоты! — возмущается огорченный родитель.
В деревне лакей Семен, выдав себя за французского маркиза, довольно долго дурачит глупых барышень. К великой радости отца.
Премьера состоялась 18 июля 1807 года в Петербурге. На самом пике засилья «иностранщины» Иван Крылов отвесил увесистую оплеуху «высшему свету», бездумно и безрассудно поклоняющемуся всему только французскому.
Спектакль был восторженно встречен зрителями. И немудрено, ведь персонажи Крылова вылезали отнюдь не из чернильницы.
«Модная лавка» и «Урок дочкам» на долгие годы прочно вошли в репертуары русских театров. Стали подлинным его украшением.
Человек предполагает, Судьба располагает. Иван Андреевич уже планировал написать еще несколько подобных комедий. В голове его уже вертелись кое-какие замыслы, но…
Однажды в его скромное жилище, вместо легкомысленной, лукавой и даже ветреной музы Талии, явилась другая особа. Внешне строгая, но смешлива!. Рассудительная и легко увлекающаяся все необычным, волнующим, интересным.
Разумеется, это была муза Клио. Муза Истории. Хлебом ее не корми, дай послушать россказни дней давно минувших. Или любую небывальщину. Из тех же дней.
Муза Клио прямо с порога заявила, пришла всерьез и надолго. Если не навсегда. Спорить с незаурядной женщиной, тем более Музой? Кто рискнет? Она ведь и разгневаться может.
И Иван Андреевич покорился. И никогда не жалел об этом.
Еще отец, Андрей Прохорович собирал и коллекционировал редкие книги. Одной из них «Притчи Ззоповы на латинском и русском языке» изданной в Амстердаме в 1700 году, (когда Петр Великий еще не основал Санкт-Петербург!), Ванечка зачитывался в детстве. Потом, в юности прикоснулся и к лафонтеновским маленьким сокровищам.
Теперь же, став зрелым человеком, под давлением музы Клио, он задумал переложить одну из них на родной язык.
Басня «Ворона и лисица» была напечатана в журнале «Драматический вестник». К большому изумлению самого издателя, князя Шаховского ожидавшего от Ивана Андреевича чего угодно, (стихов, комедий, статей), только не басен.
Над переводом этой басни трудились в свое время Тредиаковский и Сумароков. Но Крылов не соперничал, не жаждал личной славы.
К своему литературному дару Иван Андреевич относился, если не критически, то довольно прохладно.
— Рад бы на Олимп, да талант не пускает! — усмехался он, полагая, что до великих Эзопа и Лашонтена ему как до звезды.
Счастливим смехом заливалась любопытная, любознательная Клио. Поскольку ее трудами теперь в «Драматическом вестнике» басни Ивана Андреевича появлялись постоянно, систематически. Превращаясь из тонкого ручейка в бурный поток.
Во втором номере были помещены две из них — «Дуб и трость», «Лягушка и Зол».
В шестом — «Ларчик», первая оригинальная басня Крылова.
В двенадцатом — «Обезьяны», «Лев на ловле».
В шестнадцатом — «Парнас»…
Поток все нарастал. В Петербурге и Москве только и разговоров было, что о новых баснях Крылова. В светских салонах уже считалось дурным тоном не знать хотя бы одной из них наизусть.
Но не только известность и удовлетворение приносили сии изящные произведения автору. Знакомые и малознакомые люди постоянно выпытывали у Ивана Андреевича. Кого конкретно он имел ввиду? Находили безусловное сходство с общими знакомыми. Параллельно с популярностью росло и недовольство. Подчас дело доходило даже до прямых угроз, скандалов и разоблачений…
Как-то привязались к Ивану Андреевичу на улице два бродячих пса. Оба до чертиков похожие на подвыпивших мужичков. И оба с претензиями. Почему, дескать, он в своих баснях чернит и клевещет на весь звериный мир? И почему, спрашивается, не обличает жадных попов, пьяных кузнецов и вороватых приказчиков?
— Друзья мои… — начал, было, Иван Андреевич.
— Др-рузья?! — рыкнул один, который покрупнее, — Писатель псу не товар-рищ!
— Жир-рный
Иван Андреевич и никаких оправданий в свою пользу высказать не успел, как парочка перешла к прямым оскорблениям. — Пр-редатель! Двор-рник!
— Рыбья кр-ровь! Гор-родовой! Кучер-р!!!
Короче, облаяли сочинителя по первому разряду.
Первая книжка басен была напечатана в ноябре 1608 года. Целых тысяча двести экземпляров. И хотя весь тираж состоял из маленьких книжек, которые можно было увезти на одной тележке, типографщики сокрушались. Удастся ли продать за два-три года? Вопреки всем прогнозам, тираж разошелся в два-три месяца.
Войны с Наполеоном ожидали давно. И все-таки она началась как-то внезапно, неожиданно. По всей стране вспыхнуло, невиданное доселе, патриотическое движение. Сами собой создавались различные фонды. Люди разных сословий несли в них последние гроши, чтоб поддержать армию, спасти Отечество.
Чиновники всех мастей, мелкие служащие толпами осаждали приемные военных ведомств, гневно требуя, чтоб их немедля записали добровольцами в действующую армию.
Парадоксальная ситуация. Все общество поклонялось французской культуре, литературе, музыке. Французский язык имел по стране не меньшее хождение, нежели русский. Но, от великих князей, графов и баронов, до последних крепостных крестьян, все как один, готовы были отдать жизни за свободу Родины.
Лютая ненависть к завоевателям как-то органично сочеталась с любовью и интересом к прекрасной европейской стране.
После сражения под Красным, полководец Михаил Кутузов сидел на открытом воздухе у костра и,
