отраженными лучами,Чтоб сердце было в благостном покое,Чтоб страсти ненасытные молчали,Чтоб душу не терзало все мирское, —И чувств шести утраченные силыПроснутся заново в окрепшем стане.И тот, кто старцем дряхлым был и хилым,По воле неба снова юным станет.И если за три года ты не выдашьНи разу тайны волшебства великой,То к святости широкий путь увидишьИ будешь приобщен к бессмертных лику.Я триста лет скитался неустанноПо островам и странам отдаленным,И за бескрайней далью океанаНа край земли взирал я изумленно.И все же не был на небе девятом, —Хотя на дно морское опустился,Там, в глубине пучин драконом спрятан,Волшебный посох с обручем хранился.Я драгоценность дивную похитилИ на Горе цветов и плодов зажил,Как оборотней признанный правитель,Нечистых духов окруженный стражей.Призвал меня Нефритовый владыка,Был Мудрецом я, равным небу, назван,Но на небе разбушевался дико –И совершил поступок безобразный.Не мог я званьем удовлетвориться,Мала казалась мне небес награда,И у самой Ван-му – небес царицы –Украл святые персики из сада.Я окружен стотысячным был войском,Никто сквозь строй, казалось, не пробьется,Но в поединке трудном и геройскомПоверг на землю князя-полководца,И Ночжа ожидала та же участь,И отражен был стойкий в оборонеСошедший с неба праведник могучий,В искусстве превращений изощренный.Нефритовый владыка, бодисатваИ Лао-цзюнь с небесного порога,Увидев, как войска бегут обратно,Смутились, охватила их тревога… Пришлось вмешаться Лао-цзы, – иначеБыл и Эрлан бы мною обесславлен.Тогда лишь только был я войском схваченИ с ликованьем на небо доставлен.Там во дворце воздвигли столб позорный,К нему узлами тело привязали,И палачи, орудуя проворно,Меня с утра до вечера терзали:Мечи вонзали, пиками кололи,По сердцу молотком стучали медным, —Как каменный, не ощущал я боли,И оставалось рвенье их бесследным.Тогда они позвали духов грома,Чтоб разом в пепел превратили тело,Но было заклинанье мне знакомо,И туча молний мимо пролетела.Тогда меня в жаровню посадили,В очаг для выплавленья эликсира.Усердно духи Лю и Дин следили,Чтоб в нем огонь пылал неугасимо.Когда же наконец я обнаружил,Что иссякает палачей терпенье,То в злобе лютой выскочил наружу,Чтоб разгромить небесные владенья.Размахивая посохом от гнева,Я взад-вперед метался там, и скороВсе тридцать три перетревожил неба,Не повстречав достойного отпораИ лишь святого Будды заклинаньюЯ должен был с позором подчиниться,Он гору взял своей могучей дланьюИ опустил ко мне на поясницу.Я пять веков под нею был придавленИ думал, что навеки там останусь,Но, к счастью для меня, совсем недавноПришел святой монах из царства Танов.Путь к Истине для нас далек и труден, —Ведь тайна в странах Запада хранится,Но в храм Раскатов грома мы прибудем,Чтоб перед Буддой золотым склониться;Кого захочешь, на Земле спроси ты,Тебе любой немедленно ответит,Что я волшебник самый знаменитыйИз всех, какие есть на белом свете! – Так ты, оказывается, тот самый конюх из небесных чертогов, который учинил дебош на небе, – ехидно сказал волшебник.
А следует вам сказать, что Сунь У-кун не выносил, когда его называли конюхом, и потому пришел в бешенство.
– Ах ты проклятое чудовище! – заорал он. – Ты выкрал рясу и, вместо того чтобы вернуть ее, еще оскорбляешь меня! Отведай же моего посоха!
Волшебнику удалось уклониться и избежать удара. С пикой в руках он ринулся навстречу противнику, и между ними завязался отчаянный бой.
Гром битвы оглашал пещерный свод…Они сражались в ярости великой – Один свой посох выставил вперед,Другой вращал над головою пикойВот первый – тело изогнул дугой,Как белый тигр, терзающий добычу,И не жалеет сил, чтобы другойПризнал его надменное величье.А враг, как желтый сказочный дракон,Что кольцами клубится в злобе рьяной,Отбросил милосердия закон, —И в голову и в грудь наносит раны!…Дыханье двух борцов все горячей –Сгустилось мглой и знойным ветром веет,И мечется слепящий сноп лучей,Он средь паров зловеще пламенеет.Измучились борцы, но не склонясь,Они удары множат с дикой силой… За что же бьются и Мудрец и Князь?Священная одежда их прельстила! Они схватывались уже раз десять, и все же нельзя было сказать, на чьей стороне перевес. Раскаленное солнце стояло в зените, когда Черный волшебник, защищаясь копьем, крикнул:
– Монах Сунь! Сделаем передышку! Я хочу подкрепиться! А потом продолжим!
– Ах ты скотина мерзкая! – заорал в ответ Сунь У-кун. – А еще называешься удальцом! Хорош удалец! Сейчас только полдень, а ты есть захотел. Я больше пятисот лет был придавлен горой и все это время не пил и не ел. А за пятьсот лет можно было проголодаться! Нет, увильнуть тебе не удастся! Никуда ты не уйдешь! Верни рясу, тогда я отпущу тебя!
Однако Черный волшебник, притворившись, что собирается защищаться, быстро скрылся в пещере, затворив за собой каменные ворота. Нет надобности распространяться о том, как он собрал всех подвластных ему духов, распорядился об устройстве пира и написал приглашения всем духам и демонам – властителям гор с просьбой прибыть на торжество.
Как Сунь У-кун ни осаждал ворота, никто ему не открывал. Пришлось вернуться в монастырь. Монахи уже успели похоронить наставника и находились в его келье, прислуживая Сюань-цзану. Они приготовили ему завтрак, а в полдень подали обед. И вот, когда они сменяли блюда и подносили воду, появился Сунь У- кун, опустившийся прямо с воздуха. Монахи почтительно склонились перед ним и провели его в келью.
– А, Сунь У-кун! Вернулся! – обрадовался, увидев его Сюань-цзан. – Ну, что с рясой?
– Да все как будто в порядке, – отвечал Сунь У-кун. – Зря я обидел монахов. Оказывается, украл рясу волшебник с горы Черного ветра. Я незаметно подкрался к нему: он сидел на лужайке на склоне горы и беседовал с каким-то ученым и даосом. Волшебник оказался недостаточно осторожным. Он рассказал, что послезавтра у него день рождения и он приглашает к себе всех духов. Кроме того, он сообщил, что ночью ему удалось достать одеяние Будды и в день своего рождения он устроит пир, который назовет «Пиром в честь одеяния Будды». Ну, тут я бросился на волшебника и пустил в ход свой посох. Однако волшебник превратился в ветер и скрылся. Исчез также и даос. Мне удалось только убить ученого-оборотня, который оказался белой пятнистой змеей. После этого я помчался к пещере Черного волшебника и вызвал его на бой. Он признался в том, что взял рясу. Мы бились с ним полдня, однако никто из нас не вышел победителем. Потом волшебник сказал, что проголодался, скрылся в пещере, запер каменные ворота и больше не показывался. Я вернулся лишь для того, чтобы посмотреть, как вы себя чувствуете, и сообщить обо всем. Самым главным было узнать, где находится ряса. А хочет он ее вернуть или нет, меня нисколько не беспокоит.
Монахи, кто благоговейно сложа руки и низко кланяясь, кто отбивая поклоны, в один голос причитали:
