– Нет, это не дело, – сказала хозяйка. – Сделаем вот как: ты завяжешь себе глаза вот этим платком и устроим гаданье. Я позову дочерей, они будут проходить мимо тебя. Ты протя – нешь руки и которая из них попадется тебе в руки, та и будет твоей женой.
Дурень согласился, взял платок и завязал глаза.
– Ну, мамаша, зовите дочерей!
– Чжэнь-чжэнь! Ай-ай! Лянь-лянь! – позвала хозяйка. – Сейчас жених будет гадать: на кого падет выбор, та и выйдет за него замуж.
Зазвенели украшения, вокруг разлился чудесный аромат, словно сами небожительницы спустились на землю. Дурень протянул руки, стараясь поймать одну из них, бросался то в одну, то в другую сторону, но все безуспешно. Он слышал лишь шорох, когда женщины проходили мимо него. Побежит в одну сторону, хватает столб, ринется в другую, наткнется на стену. У него даже закружилась голова, и он едва держался на ногах. От ударов и толчков у него распухла морда и вся голова была в шишках. Наконец, едва переводя дух, он опустился на пол и сказал:
– Ваши дочери чересчур хитры. Ни одной из них я не могу поймать. Что же делать?
Тогда женщина сняла с его глаз повязку и сказала:
– Нет, дорогой зять, дело не в том, что они хитры, просто ни одна из них не хочет обижать другую.
– Тогда вот что, мамаша, – сказал Чжу Ба-цзе. – Раз они не хотят, выходите вы за меня.
– Дорогой зятек! – воскликнула хозяйка. – Где же это видано – на теще жениться! Мои дочери от природы очень умные. Каждая из них вышила жемчугом рубашку. Может, какая-нибудь подойдет тебе, тогда ту дочь, которая сделала ее, возьмешь себе в жены.
– Вот и прекрасно! – обрадовался Чжу Ба-цзе. – Давайте сюда рубашки, я попробую их надеть и если надену все сразу, то на всех дочерях и женюсь.
Хозяйка пошла в комнату, вынесла оттуда рубашку и передала ее Чжу Ба-цзе. Дурень снял с себя черный халат и натянул рубашку. Однако не успел он повязаться поясом, как тут же рухнул на пол. Оказалось, что он крепко-накрепко связан веревками. Тело его нестерпимо ныло от боли, а женщины куда- то исчезли.
В этот момент Сюань-цзан, Сунь У-кун и Ша-сэн проснулись, словно от какого-то толчка. На востоке занимался рассвет. Подняв голову, они внимательно осмотрелись кругом и не увидели ни домов, ни колонн с резьбой. А спали они в лесу среди сосен и кедров. Сюань-цзан, совершенно растерявшись, позвал Сунь У-куна.
– Дорогой брат! Хватит спать! – воскликнул Ша-сэн. – Мы встретились с нечистой силой!
– Почему ты так думаешь? – спросил улыбаясь Сунь У-кун. Он прекрасно понимал, что произошло.
– Да ты посмотри, где мы спали, – сказал Сюань-цзан.
– Ну что ж, – сказал Сунь У-кун. – Мы неплохо провели ночь в этом сосновом лесу. Не знаю только, куда в наказанье поместили нашего Дурня, – добавил он.
– О каком наказании ты говоришь? – спросил Сюань-цзан.
– Женщины, которых мы видели вчера здесь, бодисатвы, правда, я не знаю, какие именно, – сказал Сунь У-кун. – Явившись к нам, они приняли человеческий облик, а в полночь, вероятно, исчезли. Но вот Чжу Ба-цзе пришлось понести наказание.
Услышав это, Сюань-цзан сложил ладони рук и почтительно поклонился. В этот момент они увидели развевающуюся на сучке старого кедра полосу бумаги. Ша-сэн бросился туда и, взяв бумагу, передал учителю. Там было восемь строф.
И вот, когда Сюань-цзан со своими учениками читал эти строфы, из глубины леса донесся отчаянный крик:
– Отцы мои! Меня связали, погибаю! Спасите! Я никогда больше не осмелюсь так поступать!
– Сунь У-кун! – сказал Сюань-цзан. – Уж не Чжу Ба-цзе ли это кричит?
– Конечно, он, – подтвердил Ша-сэн.
– Не обращай внимания, брат, – сказал Сунь У-кун. – Надо трогаться в путь!
– Этот Дурень, конечно, закоренелый упрямец, – промолвил Сюань-цзан. – Но все же он правдивый парень. К тому же он силен и несет наши вещи. В свое время бодисатва не оставила его своей милостью. Я думаю, что надо помочь ему и взять его с собой. Впредь он, пожалуй, не будет делать ничего предосудительного.
Ша-сэн свернул постель и собрал вещи. Сунь У-кун подвел Сюань-цзану коня, тот сел на него, и они отправились в глубь леса. Однако, если вас интересует, что случилось потом с Чжу Ба-цзе, прочтите следующую главу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ,
И вот три паломника вошли в лес и увидели там Дурня, который был привязан к дереву и громко стонал от боли. Подойдя к нему, Сун У-кун язвительно сказал:
– Ну что, прекрасный зятек! Так поздно, а ты еще не встал. Ведь надо поблагодарить родителей невесты и сообщить учителю о счастливом событии. Что же ты возишься со своими узлами? А где же теща, жена где?!
Дурень не знал, куда деваться от стыда и, стиснув зубы, старался превозмочь нестерпимую боль. Ша- сэн пожалел его и, опустив коромысло с вещами, освободил от веревок. Чжу Ба-цзе молчал, не переставая кланяться.
О том, как все это происходило, в сборнике «Сицзянюе» есть стихи.
