Путешествие на Запад. Том 2

– Откуда это тебе известно? – спросил Ша-сэн.

– Когда он сказал: «Встаньте, дети», то при этом нагнулся и сзади у него показался хвост. Меня подвесили выше тебя, поэтому мне все хорошо видно.

– Ну ладно, перестань болтать, – сказал Ша-сэн, – послушаем лучше, что они будут говорить.

– Послушаем! – согласился Чжу Ба-цзе.

Между тем Сунь У-кун обратился к хозяевам.

– По какому поводу вы пригласили меня сюда, детки? – спросил он.

– Дорогая мамаша, – отвечали духи. – Мы давно не имели случая засвидетельствовать вам своего уважения и выразить сыновнюю почтительность. А сейчас мой брат поймал прибывшего из Китая Танского монаха. Однако мы не осмелились есть его сами и пригласили вас. Мы хорошенько его поджарим и дадим вам отведать, чтобы вы могли продлить свою жизнь.

– А мне, детки мои, совсем не хочется пробовать мясо Танского монаха, – сказал Сунь У-кун. – Я слышала, что есть такой Чжу Ба-цзе, у которого замечательные уши. Вот бы вы отрезали их и приготовили для меня. Это была бы отличная закуска к вину.

«Черт бы тебя побрал! – услышав это, всполошился Чжу Ба-цзе. – Так ты, оказывается, явился сюда за тем, чтобы обрезать мне уши! А я даже закричать не могу!»

Увы! Всего одна фраза, сказанная Дурнем, раскрыла тайну превращения Царя обезьян. В этот момент в пещеру вбежало несколько духов, они вместе с привратником обходили дозором горы.

– Господин наш! Беда случилась! – кричали они. – Сунь У-кун убил вашу матушку, а сам обманным путем проник сюда!

Услышав это, один из повелителей духов тотчас же взмахнул своим семизвездным мечом и ударил Сунь У-куна по лицу. Но тут произошло настоящее чудо! Великий Мудрец встряхнулся, в тот же миг пещеру озарило золотое сияние, а сам Сунь У-кун исчез. Этот способ представлял собой изумительный трюк! И заключался он в том, что, уплотняясь, Сунь У-кун принимал форму, а рассеиваясь – превращался в пар. У самого главного колдуна душа ушла в пятки. Все остальные духи в растерянности грызли ногти и покачивали головой.

– Дорогой брат, – сказал тут первый начальник. – Надо вернуть Сунь У-куну Танского монаха вместе с Чжу Ба-цзе, Ша-сэном, конем и вещами. Иначе неприятностей не оберешься.

– Что это ты говоришь, брат? – возмутился второй начальник духов. – Сколько сил я потратил, чтобы захватить Танского монаха. А ты так испугался этого Сунь У-куна, что готов все вернуть ему обратно. Ну и трус же ты! Разве такой поступок достоин настоящего воина? Ты пока оставайся здесь и ничего не бойся. Ты говорил, что Сунь У-кун обладает огромной волшебной силой, но я встречался с ним всего один раз, и нам не пришлось посостязаться. Сейчас я надену боевые доспехи, и мы будем драться. Если он после трех схваток не одолеет меня, значит, суждено нам отведать мяса Танского монаха. Если же я после трех схваток не одолею его, тогда мы вернем Танского монаха Сунь У-куну.

– Пожалуй, ты прав, мой мудрый брат, – сказал первый начальник.

После этого они приказали принести боевое снаряжение, и слуги тотчас же выполнили приказ. Второй начальник надел боевые доспехи, подпоясался, взял меч и, выйдя из дверей, крикнул:

– Сунь У-кун, где ты?

А Сунь У-кун в это время сидел на облаке. Услыхав, что его зовут, он обернулся и увидел второго начальника духов. И вы только послушайте, какой на нем был наряд:

Всю грудь кольчуга чудная покрыла,
Блистал на шлеме феникс белокрылый,
И голенища белой кожи гладкой
Ложились ровной и красивой складкой;
Он жилы исполинского дракона
У пояса носил непринужденно;
Лицом, как дух Вершины Возлияний,
Он семизвездный меч имел для брани.
Ничем не отличался от Цзюй Лина,
И было в нем величье властелина,
А гнев его, и грозный и могучий,
Облек все небо в грозовые тучи.

– Сунь У-кун! – грозно крикнул он. – Немедленно верни нам наши талисманы и мать. Тогда я отдам тебе Танского монаха, и вы можете идти на все четыре стороны!

– Ах ты мерзкая тварь! – не выдержал Сунь У-кун. – Ты что же это, не признаешь своего деда? Сейчас же освободи моего учителя, братьев, верни коня и вещи и, кроме того, дай нам денег на дорогу. Не вздумай только артачиться, не то я тебя в бараний рог согну. Лучше не вынуждай меня действовать силой.

Услышав это, второй повелитель духов прыгнул в воздух и, размахивая мечом, ринулся на Сунь У-куна. Тот, в свою очередь, бросился на противника. И вот в воздухе разгорелся ожесточенный бой:

На шахматной доске
Вступая в состязанье,
Встречается король
С природным дарованьем.
Когда же игроки
Себе находят равных,
Как шахмат не любить,
Старинных, достославных!
С талантом королю
Приходится сразиться
И для такой игры
Немало потрудиться.
Вступили здесь в борьбу
Два звездных полководца:
Так тигров смертный бой
Средь Южных гор ведется.
Так в северных морях
Сшибаются драконы,
И блеск от чешуи
Скользит в воде зеленой.
Когда же тигры рвут
Когтями и зубами,
То россыпи зубов
Цепляются крючками.
Когда же чешуя
Огнем зажжется звездным,
Осколки полетят
Кругом дождем железным.
Враги же, в волшебстве
Стяжавши подкрепленье,
Бросались то назад,
То снова в наступленье.
И промаха они
Не делали ни разу:
То посох с ободком
Вздымался без отказу,
От вражьей головы
В трех фынях пролетая.
То грозного меча
Сверкала сталь литая,
На палец в глубину
Грозил пронзить он тело;
Величие бойца
Грозою прогремело.
Противник же его
В отваге непреклонной
Созвездьем южным был –
Медведицей студеной.
А перед ним – другой,
Чья доблестная сила,
И молнию и гром
Величием затмила.

Уже тридцать раз схватывались противники, но так и нельзя было сказать, на чьей стороне перевес.

«А этот негодяй, оказывается, в состоянии противостоять моему посоху, – с одобрением думал Сунь У- кун. – И все же вести с ним бой – значит попусту тратить время. Ведь у меня есть три волшебных талисмана. Возьму-ка я тыкву или кувшин и захвачу волшебника! Нет, так, пожалуй, нехорошо, – продолжал он размышлять. – Ведь недаром говорит пословица: «Вещи покорны желаниям своего хозяина». Если я позову его, а он не откликнется, я могу все дело испортить. Попробую-ка я использовать золотой шнур,