– Почтенный господин, – молвил Сунь У-кун, приветствуя Лао-цзюня, – не следует так обижать человека. Зачем остерегаться меня? Теперь я уж ничего подобного себе не позволяю.
Но Лао-цзюнь не унимался.
– Ты, негодяй, – продолжал он ворчать. – Пятьсот лет назад ты учинил в небесных чертогах буйство, украл у меня почти весь эликсир бессмертия и лишь потом был пойман бессмертным Эр-ланом, который доставил тебя в мою мастерскую на сорок девять дней. Сколько угля я потратил, чтобы переплавить тебя! Потом тебе посчастливилось освободиться; ты принял буддизм и теперь сопровождаешь Танского монаха в Индию. А помнишь на горе Пиндиншань, когда ты дрался с волшебником? Ты ни за что не хотел возвращать мне мои талисманы. Зачем же ты сейчас пожаловал сюда?
– Ну, ваши талисманы я тогда, на горе Пиндиншань, вернул вам сразу же. Почему же вы ругаетесь и продолжаете в чем-то подозревать меня?
– Отчего ты не пришел обычным путем, а проник в мой дворец тайком? – спросил Лао-цзюнь.
– После того как мы с вами расстались, – начал рассказывать Сунь У-кун, – мы пришли в страну Уцзиго, на западе. Правитель этой страны был обманут волшебником, который явился к нему под видом даоса, а затем поднял ураган и погубил самого правителя. После этого волшебник превратился в точную копию правителя и занял трон. И вот вчера ночью, когда наш учитель читал священные книги в монастыре Бао- линь, душа погибшего правителя явилась к нему и попросила, чтобы я помог восстановить справедливость и уничтожил волшебника. Однако доказать, что волшебник совершил преступление, я не мог; поэтому мы с Чжу Ба-цзе ночью проникли в императорский сад, взломали ворота и нашли тело императора, которое находилось в хрустальном колодце и осталось целым и невредимым. Мы доставили его в монастырь. И когда наш учитель увидел покойника, он проявил к нему сострадание и велел мне любым способом вернуть его к жизни. Однако спуститься в царство мрака и разыскать там душу императора он не разрешил. В общем, я не знаю, как вернуть императора к жизни, и вот пришел сейчас к вам за советом. Умоляю, пожалейте меня, дайте тысячу пилюль бессмертия.
– Что за вздор! – возмутился Лао-цзюнь. – Дать ему тысячу пилюль бессмертия! Да что это, какая- нибудь каша, что ли? Не из земли же они делаются?!
Лао-цзюнь даже плюнул с досады и закричал:
– Убирайся вон! Ничего у меня нет!
– Ну, тогда дайте хоть сто пилюль! – примирительным тоном произнес Сунь У-кун.
– И ста у меня нет, – отрезал Лао-цзюнь.
– Ладно, я согласен на десяток, – продолжал Сунь У-кун.
– Ну что за надоедливая обезьяна! – вышел из себя Лао-цзюнь. – Ничего у меня нет, понимаешь, ничего! Уходи ты отсюда, прошу тебя!
– Что же, – улыбаясь, сказал Сунь У-кун, – раз у вас действительно нет пилюль, мне придется поискать их в другом месте. Ведь надо мне вернуть к жизни императора.
– Уходи, уходи! – крикнул Лао-цзюнь.
Сунь У-кун ушел. Между тем Лао-цзюнь задумался.
«Почему Сунь У-кун так спокойно отнесся к моему отказу? – размышлял он. – Что-то подозрительно. Уж не задумал ли он пробраться ко мне и стащить пилюли», – и он тут же приказал слугам вернуть Сунь У- куна.
– Ну, вот что, – сказал Лао-цзюнь. – Не нравится мне твое поведение, – что-то ты, видно, замыслил. Так и быть, дам я тебе одну пилюлю.
– Почтенный учитель, – отвечал на это Сунь У-кун. – Вы знаете мои способности. Давайте сюда ваши пилюли, да поживее. Мы их поделим. Четыре части моих, а шесть ваших. Скажите спасибо, что счастливо отделались. Ведь я мог пустить в ход волшебство, и все пилюли мигом очутились бы у меня.
Тогда Лао-цзюнь взял тыкву-горлянку, перевернул ее вверх дном, и из нее выпала пилюля, которую он и отдал Сунь У-куну.
– Вот все, что у меня есть, – сказал Лао-цзюнь. – Бери и уходи! Ее вполне достаточно, чтобы вернуть к жизни императора. Тебе это зачтется как заслуга, помни!
– Погодите, – сказал Сунь У-кун, беря пилюлю. – Я сначала попробую ее. Может быть, она не настоящая.
И он положил пилюлю в рот. Лао-цзюнь так разволновался, что бросился к нему и схватил его за руку. Затем он стал хватать его за голову и браниться.
– Вот гнусная обезьяна! Если только ты проглотишь пилюлю, я убью тебя на месте.
– Ну и рожа! – рассмеялся Сунь У-кун. – Как будто ты самого низкого происхождения! Да кому нужна твоя пилюля? Подумаешь, драгоценность! Шуму много, а толку мало. Вот она, твоя пилюля!
А надо вам сказать, что у Сунь У-куна под подбородком был зоб, в который он и положил пилюлю.
– Убирайся отсюда! Уходи сейчас же! – крикнул Лао-цзюнь, ущипнув Сунь У-куна. – И не являйся больше!
Наконец Великий Мудрец поблагодарил Лао-цзюня и покинул дворец Тушита. На радужных облаках он вылетел из яшмовых чертогов, в одно мгновенье миновал Южные ворота неба, и, когда возвратился в монастырь, солнце уже поднялось над звездами. Наконец он спустился к самым воротам монастыря и услышал причитания Чжу Ба-цзе.
– Учитель! – позвал Сунь У-кун.
– Сунь У-кун вернулся! – радостно воскликнул Трипитака – Ну как, достал пилюлю?
– Конечно, – отвечал тот.
– Уж кто-кто, а он достанет, – вставил свое слово Чжу Ба-цзе. – Видимо, украл у кого-нибудь.
