Путешествие на Запад. Том 4

гибели,
Так приготовься же к смертному бою.
Эй, негодяй, оскорбитель непрошеный,
Вот я когда рассчитаюсь с тобою!
Знай, что оружье давно мое славится
И меж нечистыми и меж святыми,
Знай, что с дубиною посох не справится,
Хоть и с узорами он золотыми.
В Лунном дворце Необъятного холода
Этим оружьем толок я лекарство.
Стоит хоть раз прикоснуться им к недругу –
Сразу он канет в загробное царство!

Выслушав оборотня, Сунь У-кун громко рассмеялся и сказал:

– Ну и скотина же ты! Хорош, нечего сказать! Неужели ты не знаешь о моем могуществе, раз жил в Лунном дворце? Да еще смеешь препираться со мною? Живо покажись в своем первоначальном виде и изъяви мне покорность. Тогда я пощажу тебя и оставлю в живых.

– Я знаю тебя, – спокойно отвечал оборотень, – ты тот самый конюший, который пятьсот лет назад учинил великое буйство в небесных чертогах. Полагалось бы, конечно, уступить тебе. Но ты расстраиваешь мою свадьбу, а за это мстят кровью, как за убийство родителей. Поэтому я не могу смириться и должен проучить тебя, конюший, за твою неслыханную дерзость и кощунство!

Слово «конюший» задело за живое Великого Мудреца Сунь У-куна. Он страшно разгневался, поднял железный посох и кинулся бить оборотня, но тот завертел своей дубинкой, и снова начался бой.

И в самом деле, в целом мире
Соперников достойней нет,
Знать, сила в посохе святая,
Раз одолел он столько бед!
И этот пест несокрушимый,
Округлый с одного конца,
Которым снадобье бессмертья
Толкли у Лунного дворца.
Один из двух бойцов могучих,
Коварный оборотень-враг,
Без спроса небеса покинул,
Замыслив любодейный брак.
Другой – отважный непорочный,
Сражаясь с тысячами зол,
Монаха в этот край далекий
Из царства Танского привел.
Виновником же этой схватки
Мы все равно считать должны
Не этих недругов смертельных,
А государя той страны:
Цветы любил он свыше меры,
И долго было невдомек
Ему, беспечному, что этим
Он оборотня в сад привлек.
И вот под небом разгорелся
Жестокий бой, смертельный бой:
Две яростных, две грозных силы
Вступили в спор между собой.
Упрямы, беспощадны оба,
Мечтой распалены одной:
Ни с чем в сраженье не считаясь,
Врага сразить любой ценой!
Взгляни на них – не сразу скажешь
Кто неустанней, кто хитрей:
Друг друга бьют, слепят, толкают,
Чтоб с ног врага сшибить скорей,
А разойдясь, грозят друг другу
И – слово за слово – бранят,
Видать, на брань горазды оба:
И наш герой и супостат.
На всей земле бойца не сыщешь,
Чтоб так же был несокрушим,
Как этот недруг, что с героем
Пестом сражается большим.
Но все же удали волшебной,
Пожалуй, больше у того,
Кто бьется посохом железным,
Являя мощь и мастерство.
Взгляни: от посоха большого
В руках святого храбреца
Лучи взмывают золотые
До врат небесного дворца,
А вкруг неистовой дубинки,
Рожденный силой потайной,
Туман клубится разноцветный,
Ложась на землю пеленой.
Вот снова недруги схватились,
И силы их равны почти,
А было этих грозных схваток
Уже не меньше десяти.
Но дрогнул оборотень… Тяжко
Его волшебному песту,
И отражать удары вражьи
Ему уже невмоготу.

И действительно, после десяти схваток оборотень убедился в том, что Сунь У-кун владеет более сильным оружием и что одолеть его не удастся. Тогда оборотень сделал ложный выпад, встряхнулся, и в тот же момент появились десятки тысяч золотых лучей. За один из них оборотень уцепился и полетел прямо на юг. Великий Мудрец преследовал его по пятам. Вдруг откуда ни возьмись выросла огромная гора. Оборотень остановил золотой луч и исчез в какой-то пещере. Опасаясь, что оборотень превратится в невидимку и вновь вернется в страну Зарослей небесного бамбука, чтобы причинить вред Танскому наставнику, Сунь У- кун хорошенько осмотрел всю гору, запомнил ее приметы и лишь тогда пустился в обратный путь.

Наступил час шэнь, а государь все не отпускал от себя Сюань-цзана и, дрожа всем телом, неустанно молил его:

– О праведный монах, спаси меня!

Придворные дамы и государыни тоже находились в сильном смятении, как вдруг показался Великий Мудрец Сунь У-кун, который на облаке спустился вниз.

– Наставник! Вот и я! – воскликнул он.

– У-кун! Остановись! – закричал ему Танский наставник. – Не входи, не тревожь государя! Скажи мне только, где мнимая царевна?

Сунь У-кун, стоя у входа во дворец Вещей сороки, скрестил руки на груди и начал рассказывать:

– Царевна действительно оказалась злым духом-оборотнем. Я бился с ним почти полдня. Но он не смог одолеть меня, преобразился в чистый ветерок и помчался к небесным воротам. Я вовремя крикнул духам, чтобы они преградили ему дорогу. Тогда оборотень принял свой настоящий облик, и мы схватились с ним еще раз десять, после чего он снова преобразился и на золотистом луче помчался прямо на юг, к огромной горе. Я гнался за ним до самой горы, но он вдруг исчез, и я нигде не мог найти его. Я думал, думал и решил вернуться, так как боялся, как бы оборотень снова не явился сюда и не сгубил моего наставника.

Правитель, услышав этот рассказ, еще крепче уцепился за Танского наставника и спросил Сунь У- куна:

– Где же моя настоящая царевна?

– Погоди, вот я поймаю оборотня, тогда настоящая царевна сама объявится, – отвечал Сунь У-кун.

Царицы и придворные дамы от этих слов сразу же успокоились и стали наперебой кланяться Сунь У- куну.

– Мы надеемся, что ты покоришь оборотня, праведный монах, спасешь настоящую царевну, а за это мы отблагодарим тебя.

– Здесь не место для наших разговоров, – сказал Сунь У-кун. – Прошу тебя, государь, – продолжал он, – покинуть этот дворец вместе с моим наставником и занять место в тронном зале. А матушки-царицы пусть удалятся в свои палаты вместе с прислужницами. Затем необходимо призвать сюда Чжу Ба-цзе и Ша-сэна. Пусть охраняют наставника, а я тем временем постараюсь найти оборотня и расправиться с ним. Таким образом каждый будет знать, что ему делать, я же буду спокоен за наставника и смогу отдать все свои силы, чтобы укротить оборотня.

Правитель исполнил просьбу Сунь У-куна и без конца благодарил его. Затем, взяв за руки Танского монаха, он вышел из дворца и направился прямо в тронный зал. Царицы и придворные дамы удалились в свои покои. Правитель велел приготовить постную еду для монахов, и тотчас же призвать во дворец Чжу Ба-цзе и Ша-сэна, которые явились незамедлительно. Сунь У-кун рассказал им все, что произошло, и велел усердно оберегать наставника, а сам вскочил на свое волшебное облачко и умчался. О том, как придворные, устремив взор в небо, начали отбивать поклоны, мы рассказывать не будем.