Путешествие на Запад. Том 4

Танский монах, не переставая благодарить Сунь У-куна, стал влезать на оседланного коня.

– Отец! – остановил его дровосек. – К юго-западу отсюда, совсем недалеко, находится моя убогая лачуга. Прошу побывать у меня, повидаться с моей матушкой, пусть и она поклонится и поблагодарит за великую милость, которую вы все оказали мне. После я выведу вас на дорогу!

Танский монах обрадовался, он не сел на коня, а пошел пешком вместе с дровосеком и своими учениками. Они шли по извилистой тропинке, и вскоре их взорам представилась скромная хижина дровосека в горах:

Каменистая тропка
Травою и мхом поросла,
И опутали узкую дверцу
Густые лианы.
Отовсюду стеснили лачужку
Стволы- великаны,
Исполины-утесы столпились,
И мгла облегла.
Пестрых пташек
Разносится по лесу щебет и свист.
Там приметишь ты сосен огромных
Угрюмую хвою,
Там ты заросли встретишь бамбука
С веселой листвою.
Сколько разных цветов!
И ручей меж цветов серебрист…
И в ущелье седом,
Где туманы клубятся от века,
За стеною бамбука
Лачужка стоит дровосека.

Путники издалека увидели старушку, которая стояла у входа, прислонившись к дверце. Слезы струились из ее глаз. Она горько плакала о своем сыне, взывая к духам неба и земли.

Увидев родную матушку, дровосек оставил Танского монаха и побежал вперед. Приблизившись к лачуге, он бросился на колени:

– Матушка! – воскликнул он дрогнувшим голосом. – Твой сын вернулся!…

Старушка обняла сына.

– Сынок мой! – заговорила она. – Уж чего только я не передумала за эти дни, что тебя не было дома! Я уж говорила, что сам властитель горы схватил тебя и лишил жизни. Вся душа моя изныла и сердце изболелось… Раз с тобой ничего не случилось, почему же ты так замешкался и только нынче вернулся домой? Где твои веревки, коромысло, топор?

Дровосек, поклонившись матери до земли, отвечал:

– Матушка! Меня в самом деле схватил властитель горы и привязал к дереву. Я уж не думал, что останусь в живых. За счастливое избавление от гибели я обязан почтенным отцам-монахам! Вот этот почтенный отец, – сам архат из восточных земель; он послан Танским императором на Запад, к Будде за священными книгами. Его тоже схватил властитель горы и привязал к дереву. А эти почтенные монахи – ученики архата, обладающие великими волшебными чарами. Они с одного удара убили властителя горы, который оказался оборотнем пятнистого барса. Всех его бесов и бесенят сожгли без остатка. Они же спасли почтенного своего наставника, а заодно и меня, что поистине является милостью, равной Небу по высоте и Земле – по глубине! Если бы не они, я бы погиб. Теперь, наконец, здесь, на горе, воцарится спокойствие, и я смогу ходить без опаски даже глухой ночью.

Старушка, выслушав сына, стала поочередно кланяться Танскому монаху и его ученикам, пригласила их в лачугу и усадила. Там мать и сын стали снова отбивать земные поклоны и благодарить за спасение. Затем они наспех приготовили постное угощение, чтобы накормить монахов в знак благодарности.

– Брат-дровосек! – сказал Чжу Ба-цзе. – Ты не хлопочи и не старайся накормить нас досыта. Я знаю, что ты живешь бедно и твоего достатка едва хватит на одну мою еду.

– Не скрою от тебя, отец наш, – сказал дровосек, – что живу здесь, в горах, действительно очень бедно и не могу угостить тебя изысканными яствами: грибами «сянтань», грибами «могу» да еще сычуаньским перцем с разными дорогими приправами. Могу только предложить дикорастущие овощи, чтобы хоть как- нибудь выразить вам свою признательность…

Чжу Ба-цзе рассмеялся.

– Не дразни! Давай что есть, да только поскорее. Мы очень проголодались.

– Сейчас! Сейчас! – торопливо ответил дровосек. И действительно, прошло немного времени, и столы и табуретки были вытерты и расставлены, а затем подали еду, которая на самом деле состояла только из блюд дикорастущих овощей и растений.

Всех яств я перечислить не берусь!…
Как одуванчики нежны на вкус
Поджаренные!
С уксусом приятны
Накрошенные стебли богудин,
И портулак, как роза, ароматный,
И сладковатый овощ янь чан ин,
Всегда растущий у речной воды.
Побеги нежного, душистого бамбука
Ян цзы бу лая, а на нем ряды
Хрустящих сочных почек.
Вместо лука
Вот ма лань тоу; от него вблизи
Дымится мякоть гоу цзяо цзи.
Здесь горьких трав и сладких трав избыток;
Вкусны кошачьи ушки, и не плох
Лесной отлично сваренный горох.
Размешанные с мякотью улиток
Цзян дао гу и листья ню тан ли
Рядами на простой поднос легли –
С пастушьей сумкой смешаны, в имбирной
Подливе, и дымящейся и жирной.
И няо ин хуа поджарены цветы,
Приятно их глотать с чилимсом вместе.
Пугэня корни оценил бы ты
И цзяо эр коренья и цветы,
Чисомайнян – в румяном, нежном тесте…
А вот «монаха ряса»; но, заметь,
Ее ты можешь съесть, но не надеть!
Простой травы, ненужной, подзаборной
Немного «дикой конопли» возьми:
Хотя она не ценится людьми,
Но вкусно приготовлена бесспорно.
Густых лесов, лугов нагорных дань –
Хасунь – трава и бяоэр лин дань,
На масле жаренные, пригодятся.
Из чернобыльника густой отвар,
И ароматная трава цинхар, –
Над ней недаром бабочки кружатся!
Собрать побольше ян эр ту стеблей
И листьев златоцветника легко ведь, –
Из них без перца и других затей
Отличнейшее блюдо приготовить!
Так скромный дровосек, в лесу собрав
Различных овощей и диких трав,
Добавил постный соус и приправу.
Успел запечь, поджарить и сварить,
И, чтоб своих спасителей почтить,
Устроил пир –
и угостил на славу!

Наставник с учениками наелись до отвала, собрали поклажу и отправились в путь. Дровосек не посмел их дольше задерживать, он попросил мать выйти и поблагодарить монахов, а сам стал на колени и отбивал перед ними земные поклоны. Затем он взял палку из финикового дерева, покрепче подпоясался и пошел провожать путников. Ша-сэн вел коня, Чжу Ба-цзе нес поклажу, а Сунь У-кун держался близко от наставника, идя то справа, то слева вслед за ним.

Танский монах, усевшись на коня, молитвенно сложил руки и обратился к дровосеку с такой просьбой:

– Брат-дровосек! прошу тебя провести нас только до большой дороги, а там мы распрощаемся с тобой!

И вот, поднимаясь на кручи, спускаясь в низины, огибая горные реки, находя пологие спуски, все двинулись в путь.