бумаги извели… А в это время его душа спокойненько отсиживалась у какой-то неизвестной никому тетки, учительницы черчения?
С одной стороны это доказывало полнейшую свободу души, как оно и должно быть. А с другой – оставалось какое-то чувство несправедливости. Как же так? За что боролись, так сказать? Получалась какая-то совершенно излишняя демократия в распределении душ.
– А если бы он в вошь переселился? – высказал мечтательное предположение Костик. – Мог?
– Выходит, что мог, – подтвердил я.
– Так зависит от этой души что-нибудь или нет?! – вскричала Си. – Сталин-вошь! Это тогда должна быть какая-то чудовищная, совершенно выдающаяся вошь!
– Не обязательно, – сказал Костик. – Только в сочетании с конкретной оболочкой. Возьми воду. Налей ее в клизму. И возьми Тихий океан. И там и там – вода…
– Душа была неопознана. А теперь она опознана – вот в чем дело. И это может выйти нам боком., – сказал я.
Между прочим, Шнеерзон тоже так считал. Он перепугался по самое не могу. С минуты на минуту ждал ФСБ. Сеансы демонстрации светомузыки прекратил. Вообще, непонятно с чего возникла вдруг нервозная обстановка.
Все было бы ничего, если бы Калерия Павловна Джугашвили оказалась умной женщиной. Хотя бы как ее душевный предок. Но она не преминула объявить о своем духовном отце коллегам, те, естественно, сочли ее сумасшедшей, она сослалась на Сигму и… машина завертелась!
К этому времени Сигма обследовала уже примерно две сотни клиентов, желающих узнать происхождение своей души. Так что свидетелей было навалом. А желающих высказаться по этому поводу в прессе еще больше.
Уже через день примчалась корреспондентка «Московского комсомольца».
– Где тут у вас Сталина прячут? – неудачно пошутила она, на что Сигма рявкнула:
– Заткни хавало, сучка!
Не лучшее начало интервью. Фраза, конечно же, попала в газету, где Сигма была обрисована мало того, что шарлатанкой, но и первостатейной хамкой. Шнеерзон кое-как смягчал ситуацию, говорил об экспериментах, ди-джеях, молодежных приколах – короче, нес несусветную чушь, лишь бы выгородить Сигму, то есть себя, конечно, в первую очередь.
Еще через день в «Секретных материалах» вышел разворот с портретом этой дуры Калерии Павловны и аршинным заголовком: «ОНА БЫЛА СТАЛИНЫМ!»
А еще через день к Шнеерзону явился-таки следователь прокуратуры и долго беседовал с ним в кабинете.
Шнеерзон вышел оттуда с душою в пятке, однако Сигма не проверяла – в какой, ей было не до этого.
– Си, пиши заявление, ничего не могу сделать, – сказал он Сигме. – И лучше скройся на время. Наверх пошло, – он воздел глаза к потолку.
Ну да. Всплыло уже в столице, как и полагается всяческому дерьму. Уже какой-то депутат сделал заявление, а другой ему ответил. Уже требовали вмешательства Президента, как всегда.
– Куда же я скроюсь? – растерянно спросила Сигма.
Круглая сирота-подкидыш, умеющая читать чужие души.
– Живи у меня, – вдруг сказал я. – Там тебя никто не знает.
– А ты? – спросила она.
– И я там же, – улыбнулся я. – Скажу, что ты моя невеста.
Си вдруг потупилась и покраснела.
– Ну… конечно… Вы ведь взрослые люди… – неуверенно сказал Шнеерзон. – Но мы ничего не знаем, договорились?
– Ладно, вот я спироскоп закончу, они тогда попрыгают, – пообещал Костик.
Итак, визиты первой и третьей власти состоялись. Я в этом вопросе путаюсь – кто же вторая власть? Никогда не знал.
Оказалось, криминальный элемент.
И тут нам крупно повезло. Совершенно случайно.
Не успела Си уволиться и спрятаться у меня, как к нам заявились мафиози. Они подъехали на «мерседесе» и джипе. Из «мерседеса» вышел вразвалку молодой толстый грузин или армянин в длинном пальто и спустился к нам в полуподвал в сопровождении выскочившей из джипа охраны.
– Кто тут есть? – спросил он, не повышая голоса, но все услышали.
И тут я его узнал. Это был Мачик, как все его звали в школе боевых искусств, которую мы вместе посещали три года назад и даже работали в спарринге, хотя весовые категории у нас разные.
То ли это было имя, то ли производное от «мачо», но в данном случае это не играет роли.
– Мачик! Узнаешь? – воскликнул я.
Он обернулся. Охранники приняли боевую стойку.
– Жека! – Мачик сделал два шага ко мне и заключил в объятия. – Рад видеть, генацвале! Ты что здесь делаешь?
– Работаю, как видишь.
Мачик оценивающе осмотрел меня, наклонился к моему уху, сказал негромко:
– Будешь в другом месте работать.
Затем объявил подоспевшему и, как всегда, перепуганному Шнеерзону:
– У вас друг мой работает, а я и не знал!
Шнеерзон изобразил на лице фальшивую радость.
– Это меняет дело… Вот что, – Мачик обернулся к своим парням. – Гиви останется тут, Ашот поедет с нами, а мы с Жекой поедем поужинаем на часок. Вы не возражаете, если Гиви подменит вашего охранника? Мы с ним давно не виделись, поговорить надо…
– Как вам будет уго… удобно, – сказал Шнеерзон.
Конечно, это было нарушение – покидать пост во время дежурства, но… я поехал.
«Мерседес» привез нас в ресторан «Феллини», что на Малой Конюшенной. Там такие маленькие закуточки, оформленные в разных стилях. Мачик выбрал кабину, оформленную под ванную комнату, и сказал, чтобы сюда больше никого не подсаживали.
– Слушаю-с, – официант изогнулся.
А дальше мы провели два часа в этом заведении, вкушая разные чудесные блюда и напитки, и вели разговор. На общие воспоминания о школе боевых единоборств мы отвели пять минут, остальное было посвящено проблеме Сталина.
Точнее, проблеме Сигмы.
– Я с Чукотки только что. Ромка возил показывать свою новую юрту. Пятиэтажная юрта, представляешь? С лифтом! – рассказывал Мачик. – Он же чукча теперь. Ему положено в юрте жить, – Мачик рассмеялся.
– Ромка – это…
– Ну да, кореш мой… Прилетел, а тут такое дело. И я почуял деньги.
Вот что он умел – это чуять деньги.
Он чуял их – большие и маленькие, честные и криминальные, заработанные потом и кровью и свалившиеся с неба. Но чаще все же легкие или неожиданные, пришедшие в результате оригинальной идеи.
В нашем случае было как раз это. Легкости идея не сулила, но неожиданностей в ней было до черта.
– Ты мне для начала скажи: фуфло это или нет? Прикалывается девка или там правда что-то есть? – спросил Мачик.
– Похоже, все чисто. Видит. Меня, знаешь, кем увидела?
– Кем?
– Джином Винсентом!
– Отцом рокабилли?! – Мачик рассмеялся, довольный. – Погоди, мы из этого тоже сотворим что-
