В Атланте полно привидений, и большинство из них – совершенно никчемные существа вроде Билли-Джо, которые любят лезть на глаза просто так, «пока мы не исчезли совсем». Но есть среди них и духи-охранники, и даже психические импринты, которых в техническом смысле нельзя отнести к привидениям. Импринты – это что-то вроде театра потустороннего мира, где тебе показывают одну и ту же сцену до тех пор, пока ты не начинаешь визжать. При этом показывать они предпочитают разные ужасы, и отделаться от них не так-то просто. Когда я впервые приехала в Атланту, то первое, что сделала, отправившись изучать расположение улиц, это проверила их на наличие зон обитания импринтов. Их оказалось около пятидесяти, и все демонстрировали различные эпизоды огромного пожара, охватившего город в начале Гражданской войны; остальные оказались совсем слабенькими и могли вызвать разве что легкий испуг. Однако между моей квартирой и агентством, где я работала, находилась зона, где когда-то был затравлен собаками сбежавший раб. Увидев эту сцену один раз, я стала обходить то место стороной. Мне и без того хватает тяжелых воспоминаний, так что чужие кошмары мне вовсе ни к чему.
Но Порция – это не импринт, это гораздо хуже. Порция относится к тем призракам, которые раз за разом переживают трагедию своей жизни, что действует на тебя совсем не так, как бессмысленная картинка на экране. Они вцепляются в тебя намертво, они одержимы своей идеей, как те люди со сдвинутой психикой, что моют руки по пятьдесят раз на дню. Кроме того, они очень подвижны и способны следовать за тобой повсюду, все двадцать четыре часа в сутки. Билли-Джо я долго утешала и успокаивала – он был ужасно расстроен тем, что умер молодым. Но затем на меня обрушился такой поток жалоб и стенаний типа «о, как бы я мог (могла) жить!», что я потеряла терпение.
К несчастью, я застала Порцию в хорошем настроении; потребовалось больше десяти минут, прежде чем она выговорилась, и после подробного описания пуговиц из слоновой кости, которые она так и не пришила к своему свадебному платью, мне удалось выяснить, что Билли-Джо она не видела. В этом весь Билли. То его не прогнать, то не найти, когда он действительно нужен. Вероятно, раздражение отразилось у меня на лице, потому что Порция внезапно прервала свой рассказ о вечеринке, на которой подрались два офицера, поспоривших за право на следующий танец. Это было одно из ее любимых воспоминаний, поэтому она немного рассердилась, заметив, что я не слушаю.
– Ты сегодня рассеянна, Кэсси. Что случилось?
При этих словах она резко сложила свой кружевной веер – плохой признак, указывающий на то, что Порция раздражена.
– Тони нашел меня, так что мне нужно убираться из города. Но сначала я должна сходить в клуб, поэтому кому-нибудь придется пойти со мной, чтобы посторожить.
Лучше бы я этого не говорила. Порция вытаращила глаза, затем радостно захлопала затянутыми в перчатки изящными ручками.
– Ой, какая прелесть! Я пойду с тобой, я!
– Гм, это очень мило с твоей стороны, Порция, но я не думаю, что… В смысле, как ты сможешь пройти в клуб?
Однако в глазах Порции уже появился знакомый стальной блеск, и я сразу отступила. В спокойном состоянии Порция – милочка и душечка, но если ее разозлить, она начинает мстить.
– Ничего, мне кто-нибудь поможет, – пообещала она. – Это будет все равно что вечеринка!
И, взмахнув пышными юбками, исчезла, а я вздохнула. Друзья Порции еще более надоедливы, чем она, и все же это лучше, чем ничего. К тому же мне не придется беспокоиться, что банда Тони их заметит. Даже если он пришлет вампиров, они ни черта не увидят.
Как ни странно это звучит, но очень многие существа из потустороннего мира не верят в призраков. О, некоторые из них считают, что возле свежей могилы вполне может обитать какой-нибудь несчастный дух, который никак не хочет смириться с неизбежным, однако мало кто поверит, если я скажу, как много призраков бродит среди людей, сколь они разнообразны и как активны могут быть некоторые из них. Духи вроде Порции и Билли-Джо для потустороннего мира – все равно что вампиры для мира людей, просто старинные сказки и легенды, не имеющие под собой никаких оснований. Что вам на это сказать? Мы живем в странном мире.
В клуб я прибыла через несколько минут, запыхавшаяся, с болью под ребрами, но целая и невредимая. Явиться туда открыто было, конечно, плохой идеей. Даже если за мной и не следили, слишком многие знали, где я работаю. К тому же клуб находился совсем недалеко от Персиковой улицы – не самое приятное совпадение. Ну ничего, если меня убьют, я буду являться Тони каждый день. С другой стороны, мне нельзя покидать этот мир, не предупредив об опасности моего соседа по квартире и не уладив с ним кое-каких дел. Я и так много чего ему должна, зачем усложнять дело?
Клуб с его высокими потолками и стальными балками, с его покрытыми граффити бетонными стенами и огромным танцзалом был гораздо просторнее большинства подобных заведений, однако в ту ночь под ослепительными вспышками прожекторов толклось так много народа, что на меня едва не накатил приступ клаустрофобии. Впрочем, толчея была мне на руку – так легче затеряться. Мне удалось пробраться к стойке без приключений – во всяком случае, без размахивания пистолетом, что в моем случае было равносильно самоубийству.
Заболел один из барменов, людей не хватало, и Майк, едва заметив меня, попросил встать за стойку. В другой раз я бы не отказалась, поскольку моя обычная работа зазывалы дает не слишком-то много чаевых. Три раза в неделю я сижу в клубе и гадаю на картах Таро, хотя не очень люблю это занятие. Я использую карты, потому что так положено, хотя мне вовсе не нужно рассматривать древние картинки, чтобы увидеть будущее. Мои видения приходят ко мне в полном цвете, со звуком, и мне этого более чем достаточно. Однако большинство людей предпочитают стандартный, проверенный способ гадания, и я не возражаю. Как я уже говорила, я лучше вижу плохое. Впрочем, в тот вечер я отклонила шанс заработать несколько баксов. Все-таки не за стойкой же проводить последние часы своей жизни!
– Погадай мне! – перекрывая шум, гаркнул Майк, мастерски жонглируя бутылками, как Том Круз в каком-то фильме, к полному восторгу танцующих.
Я вздохнула и полезла в сумочку. Пальцы нащупали засаленную колоду карт – подарок на десятый день рождения от моей старой гувернантки Эжени. Когда-то на эти карты одна ведьма шутки ради наложила заклятие; с тех пор я пользуюсь ими, чтобы повеселить очередного клиента. Однако мои предсказания, которые действуют словно кармический круг, имеют нехорошую привычку сбываться. Я вытащила наугад первую карту. Этого еще не хватало!
«Башня», – пробубнил глухой голос, после чего я поспешно вложила карту в колоду и убрала ее в сумочку.
– Ну как, нормально? – спросил Майк, прежде чем обратить все свое внимание на подошедшую к стойке хорошенькую блондинку.
Я молча кивнула и поспешила затеряться в толпе, пока он не услышал чего-нибудь еще. Голос доносился из моей набитой всякой всячиной сумочки и напоминал скорее хриплое карканье, но мне не нужно было прислушиваться, чтобы его узнать. «Башня» – знак резких и внезапных перемен, поворота судьбы. Я пыталась уверить себя, что все могло быть гораздо хуже – например, могла выпасть и «смерть», но это служило плохим утешением. «Башня» – это, наверное, одна из самых страшных карт. Знак смерти может иметь множество смыслов, и большинство из них вовсе не означают физическую смерть, тогда как «башня» – знак тревог и волнений, даже беды, причем именно для тех, кто предпочитает тихую жизнь. Я вздохнула; в конце концов, этого следовало ожидать.
Томаса я нашла в Подземелье – так Майк называл зал, расположенный в подвале; он пробирался через колышущееся море одетых в черное тел с подносом пустых стаканов. Как обычно, он выглядел восхитительно, если, конечно, вам нравятся стройные юноши с нежной бледной кожей и гривой черных волос, ниспадающих до самого пояса. Его лицо могло показаться грубоватым, однако чересчур высокие скулы и резкие черты скрадывались за счет утонченности и благородства его облика. На этот раз его волосы были заплетены в тугую косу – верный признак того, что Томас очень занят, поскольку в другое время он их распускает; несколько прядей роскошных волос выбились из косы и падали ему на лицо. Наряд для него придумал Майк: ажурная рубашка из черного шелка, которая скорее демонстрировала тело, чем его прикрывала, узкие черные джинсы, обтягивающие ноги, словно вторая кожа, и черные кожаные сапоги, достающие чуть не до бедер. Он был похож скорее на стриптизера, чем на официанта, но даже здесь, в баре, экзотическая внешность и невероятная, манящая сексуальность Тома, проявлявшаяся в каждом его
