Честное слово, это было все, что мне требовалось, — на большее я не рассчитывал.
Ну, может быть, еще надеялся отвлечь Рокшана сумасшедшими идеями о дружбе с халифатом — опять же через северные торговые пути, через земли киданей и других тюрок. (Хотя идея была и в самом деле неплоха, и ее следовало обдумать.)
А пока что — все, что угодно, лишь бы полководец месяц за месяцем высиживал в своей норе и в итоге окончательно перестал понимать, что же происходит в Поднебесной.
И у меня это отлично получалось.
Просто потрясающе получалось.
Игра шла прекрасно.
Но прошло каких-то два осенних месяца — и все мои тонкие комбинации фигур были небрежно и бессмысленно сметены с доски.
И под нескончаемым, льющим днем и ночью дождем, замерзший и отчаявшийся, я метался между кварталами Чанъани, спасая свою жизнь.
КНИГА ШПИОНОВ
Земля сотрясается под обломками рушащихся городов
великой империи. Герой побеждает, но горьки его победы.
Друзья и близкие уходят один за другим, он прощается со всем,
что было ему дорого. Ему остается лишь дорога,
вечная дорога.
ГЛАВА 15
УДАР
За сотни и тысячи лет существования Поднебесной империи ни в каких летописях не было зарегистрировано таких осенних дождей, нескончаемых и непрерывных. Были бессчетные разливы Желтой и Великой рек, были засухи и голод. Но чтобы день за днем, неделя за неделей элегантная и уютная столица превращалась в насквозь пропитанную промозглой влагой, вдобавок пахнущую едким угольным дымом тряпку, — такого не было никогда.
Наши склады почти опустели — мое указание прекратить закупки шелка действовало. Но те тысячи купцов, у кого оставались ткани, царапали себе лица от отчаяния: спрессованная в кипы материя мало- помалу пропитывалась влагой, и сделать с этим что-либо было невозможно. Невозможно было и заманить в лавки покупателей. Столичные жители грелись у жаровен с углем, в огромных количествах потребляли горячее вино и кроме этого почти ничем не занимались.
Возжигания благовоний у алтарей предков и статуй Учителя Фо не могли остановить это тоскливое несчастье — то влажное шуршание по листве, то вялое «кап-кап» по покрывающимся зеленой плесенью крышам.
И ничто не могло остановить книжников, поэтов и интеллектуалов, наклонявшихся друг к другу за очередным горячим чайником и шептавших неизбежные в этой ситуации слова: «Небо отказывает земным правителям в своем покровительстве. Надо готовиться к бедствиям, к событиям жутким и небывалым».
И вот бедствие наступило для меня.
Все началось очередным серым утром, которое я встретил в согретой жаровнями с углями комнате над ресторанами Сангака, где решил остаться после долгого вечернего совещания и столь же долгого ужина. Вместо легкого утреннего супа, однако, меня ждали встревоженные лица моих друзей: судебные приставы только что арестовали чанъаньского представителя торгового дома Ношфарна.
Ничего подобного в столице не было с незапамятных времен — в империи слишком хорошо знали, что купцы, идущие сюда по Великому Пути, — это кормильцы государства. Налог шелком собирают с каждого двора. Шелк — это попросту деньги, потому что у всего — у колчана со стрелами, мешков с рисом, лошадей и женщин — есть цена в штуках простого шелка.
Но вся эта математика имеет смысл, только если шелк этот можно отправить по Пути на Запад, в обмен на лошадей и множество других товаров. Иначе его попросту было бы слишком много. Обидеть купца — значит нанести вред империи.
Но тут пришли новые известия: арестованы все управленцы торгового дома Авлада и сам Авлад, оказавшийся в этот момент не в Самарканде, а в Чанъани.
— Охрану привести в состояние предельной готовности, — сказал я сквозь зубы. — Здесь — прежде всего. В моем доме — не обязательно. Похоже, что я туда уже не вернусь.
— Уже делается, — мгновенно отозвался Сангак.
Я перевел взгляд на полоски серого неба среди намокших навесов — неба, по которому ползли клочья беловатого тумана и дыма. Думать надо было очень быстро, а скрываться — еще быстрее.
— Юкук, — сказал я. — И ты, Сангак. И обязательно, Меванча. Все, кроме ханьских письмоводителей. Все мгновенно — то есть вот сейчас, — перемещаются в запасные дома. Они в порядке? — обратился я к Сангаку.
— Во многих сыро, — мгновенно среагировал он. — А так — да.
Геройствовать в ситуации, когда неизвестно было ровным счетом ничего, а арест мог последовать в любой момент, было бы бессмысленно. Исчезать надо было сейчас, а думать после. Тем более что процедура исчезновения всех нас в случае подобных событий была отработана Сайгаком довольно грамотно. За полдня торговый дом Маниаха — точнее, его верхушка, — как бы растворился в сыром воздухе.
Повинуясь моим приказам, все — включая ставшую очень серьезной и собранной Меванчу, — начали разъезжаться с подворья поодиночке и парами.
Их никто не задерживал.
Выехал на промозглые от дождя улицы и я в сопровождении двух охранников.
А потом начался спектакль. Мы втроем сошли с коней, зашли в винную лавку (естественно, отнюдь не в первую попавшуюся) и очень быстро вышли из нее — все та же компания: богатый западный торговец и два его охранника — но роль одного из охранников играл уже я, а место на моем коне и под моей теплой накидкой занял мой охранник.
После чего один человек остался в очередной лавке, а прочие продолжили путь, неуклонно продвигаясь в сторону Западного рынка. По пути к нам присоединился еще один человек Сангака.
Для постороннего наблюдателя все эти странные маневры должны были выглядеть довольно загадочно, разгадка же была проста. Суть дела была в том, что люди постоянно подменяли друг друга.
У входа на Западный рынок наша троица зашла в хлебную лавку и вышла из нее, после чего три человека тронулись в трех разных направлениях. Ну а я сам, в белом переднике пекаря, остался в лавке у печей; а настоящий помощник пекаря в это время угрюмо подпрыгивал в моем седле под нескончаемым дождем.
Для любого наблюдателя — если только он не начинал вглядываться в нашу компанию в упор, — картина выглядела совершенно однозначно: те, кто зашел в лавку, вроде бы из нее и выходили, одетые в ту же одежду и в целом похожие на обыкновенных караванщиков с Запада. Конечно, на господина Чжоу работали люди, которые умели различать людей по посадке в седле, по повороту головы и напряжению шеи. Но дело в том, что мы проделали нашу операцию по подмене человека столько раз, что, когда в головы
