Посреди площади вытянулся своим громадным блестящим корпусом только что отстроенный дирижабль. Нарядно блестела стеклами каюта под носовой частью корпуса. Из ее открытой двери спускалась на землю лесенка, и тут около входа собрались пассажиры и провожавшие.
Все завидовали четырем пассажирам, всем хотелось подняться вверх и поплыть в этом весеннем воздухе. Но завидовать можно было не всем; один из пассажиров, ученый Рене, был бледен, ни с кем не разговаривал и, глядя в землю, все время ходил взад и вперед. Он волновался и боялся, что в последнюю минуту откажется войти по этой лесенке в каюту. Он подбадривал себя и старался думать о тех научных исследованиях, которые им всем нужно будет делать в воздухе. Ему досадно было, что он не может радоваться и весело болтать, как трое его спутников.
Наконец появился сам капитан Жамен. Это был приземистый, плотный мужчина лет сорока, с лихими усами и бойкими манерами.
— Да, да, — говорил Жамен веселым и уверенным голосом, — чтоб не опоздать, не надо спешить. Не беспокойтесь: ровно в одиннадцать мы летим.
— Дюпон! — обратился он к своему молодому помощнику. — Бензин весь принят? Масло? Так, так. Да, а голуби?
Из группы провожавших протиснулся человек в почтовой форме с большой плоской корзинкой в руках.
— Вот здесь пятнадцать штук, — сказал он Жамену.
На корзинке белыми буквами было написано: «Тулон. Крепость. Голубиная почта».
Слышно было, как внутри топали лапками и урчали птицы.
— И вот вам просили передать, — сказал почтальон и подал Жамену конверт.
— Ах, вот как! Ну, вообразите, — весело сказал Жамен, обращаясь к публике, — эти господа с метеорологической станции непременно хотят доказать, что они нам необходимы! Опять конверт, и там, должно быть, сообщают нам, что их тут завтра будет поливать дождем! Да, да. Как раз из тех самых облаков, над которыми мы будем парить. Я с удовольствием вылью им на голову еще полдюжины пива!
— Благодарите заведующего, — обратился Жамен к почтальону и не глядя сунул конверт в карман.
— Все готово? Прошу всех садиться, без пяти одиннадцать, — объявил капитан пассажирам.
Отъезжавшие стали наскоро прощаться и один за другим подниматься в каюту.
Капитан Жамен лихо вбежал последним по лесенке, сделал бравый жест рукой провожавшей толпе и резко захлопнул дверцы.
Стоявшие у канатов солдаты сразу отпустили тяги, оркестр грянул веселый марш, толпа загудела, замахала шапками.
Во всех пяти подвесных машинных каютах затрещали моторы, в воздухе завертелись пропеллеры, и корабль плавно двинулся вперед по направлению к морю. Он шел вперед и в то же время забирал все выше и выше.
Пассажиры прильнули к зеркальным стеклам каюты.
Географ Леруа, высокий молодой человек с оживленным лицом, болтал, жестикулировал и все еще обращался к оставшимся на земле, хотя его никто уж не мог слышать. Его радовало, что светит солнце, что он в воздухе, что подымутся еще выше, и он считал этот день самым счастливым в своей жизни.
— Смотрите, смотрите, — кричал Леруа своим спутникам, — мы уже выше собора! Вот трамвай — какой смешной: как жучок! Вон все остановились — это на нас глазеют! О, да мы выше колокольни!
Стоявший рядом Рене сразу отдернулся от окна, сел на диван и уставился в потолок.
— Порт! Порт! — не унимался географ. — Море! Вон пароход, — когда он еще придет в гавань! Рене, Рене! — звал он товарища.
Но Рене поднялся с дивана и вышел в коридор каюты, ничего не ответив. Он с усиленным вниманием осматривал каюты. Своим устройством они напоминали первоклассный вагон железной дороги. Он старался не думать о высоте и удивлялся, как товарищи могут радоваться и ликовать, когда под этим полом — пропасть. Рене осторожно стукнул каблуком в пол. А оставшиеся у окон не могли оторвать глаз от необъятной синей равнины Средиземного моря. Географ рассматривал в сильный призматический бинокль прибрежную полосу, называл поселки, суетился и совал бинокль товарищам.
— Превосходно! Великолепно! — радовался географ, щелкая затвором фотографического аппарата. — Вот отлично мы проверим наши географические карты! Снимки с птичьего полета!
— Слушайте, Лантье, — обратился он к своему соседу, инженеру, — мы ведь скоро увидим Геную, а потом Корсику и Сардинию! Сколько мы идем в час? Да ну, говорите же?
— Сейчас наша скорость… — спокойно начал Лантье.
— Да ну, скорей! — торопил его географ, — сколько, сколько?
— Сто восемь километров в час, — продолжал Лантье, — но противный ветер может нас задержать.
— Ну, а скорей нельзя? Сколько же самое большее? — теребил его географ.
— Полный ход на всех пяти машинах — сто двадцать два километра.
— А еще больше нельзя?
— Да ведь и то скорее всякого курьерского поезда, — улыбнулся Лантье, — разве вот в корму хороший ветер подует, тогда держись только.
Стоявший тут толстый старик, профессор Арно, довольно улыбался и жмурился на солнце. Он попробовал пухлой рукой сиденье дивана.
— Вот это хорошо! — сказал толстяк и грузно опустился на диван.
В это время в каюту вошел молодой человек в авиационной фуражке.
— На ваше имя телеграмма, — сказал он, передавая бумажку профессору.
— Как? — встревожился географ. — Почему до отъезда не передали? Ах! — вдруг спохватился он. — Я и забыл.
Он покраснел, обрадовался и захлопал в ладоши.
— Радио, радио! Ах, черт возьми, ведь и мы можем посылать на весь свет телеграммы! Вы телеграфист? — обратился он к молодому человеку.
— Да слушайте же, — перебил его профессор, развернув бумажку, — слушайте!
«Париж, одиннадцать часов шестнадцать минут.
Президент географического общества от лица всех членов приветствует экспедицию и желает успеха и счастливого плавания».
Добродушное лицо профессора расплылось в приятную улыбку.
— А это что у вас? — спросил Леруа, увидев в руках телеграфиста еще бумажку.
Телеграфист сразу стал серьезным и, нахмурясь, проворчал:
— Это капитану Жамену от Марсельской метеорологической станции.
— Ваш капитан, кажется, не особенно верит в эту науку? — спросил профессор.
Телеграфист пожал плечами и вышел.
— С такой высоты можно на все плюнуть, — весело сказал Леруа. — А где же Рене?
Рене нашли в кухне, где он беседовал с поваром. Сковородки шипели, и бедняге Рене казалось, что он на земле. Он даже предлагал повару почистить картофель.
— Сюда, сюда, — кричал Леруа из коридора, — право, тут целая лаборатория!
Неугомонный географ тащил всех в умывальную комнату, где был душ, ванна, зеркала. Все было чисто и весело блестели никелированные краны.
Но в это время раздался звонок. Все переглянулись и вышли в коридор. Сам капитан Жамен стоял в дверях.
— Пожалуйте завтракать, — приглашал он, указывая жестом в открытую дверь направо.
Там виден был богато накрытый стол с дымящимися горячими блюдами.
— Слушайте, дорогой, — обратился профессор во время завтрака к Рене, который уселся подальше от окна и ничего не ел. — Самое главное — это одеться потеплей, покушать поплотней и быть повеселей!
Рене натянуто улыбнулся шутке профессора.
— Да что вы, — продолжал толстяк, ласково глядя на Рене, — ведь мы тут не одни, — хотите сейчас
