— Разве дело в пальто? — продолжала она — нет, все же не детским, а учительским, высоким, как слишком сильно натянутая скрипичная струна, голосом. — Это была просто ткань… и ведь какая хорошая ткань, сносу ей не было. Глупость. Да, глупость.
— Дело совсем не в пальто, — быстро, сквозь зубы, сказал я, чтобы не молчать — и чтобы не бояться.
— А ведь вы его самого даже не видели, — продолжала она, не обращая на мои слова никакого внимания и глядя светло-серыми глазами куда-то на носки моих кроссовок. — Вас тогда просто не было, даже в пятьдесят третьем. Тем более раньше.
— А вы видели? — нашел голос я.
— А вот как вас, — снова зазвучала плохая скрипка. — Только ближе… Совсем близко.
И она медленно, очень медленно раздвинула тонкие бескровные губы.
Вместо послесловия
По доброй англо-американской традиции, любую такую книгу следует предварять строчкой: все персонажи и ситуации, обозначенные здесь, — вымышленные, любые совпадения имен или фактов с реально существующими людьми или событиями — случайность.
Я бы сделал то же самое, да только какая же тут, на фиг, случайность или совпадение. Все правда. Или почти все. Конечно, я немножко подвигал кирпичики, уложил их не совсем в том порядке, в каком они возникали во времени или пространстве, — но сами-то кирпичики абсолютно настоящие. Вплоть до того, что некоторые из героев, как ни меняй их имена, узнают себя, обидятся и захотят обнаружить и обезвредить. А у кого-то я и имена не менял. Гурнам есть, так его и зовут. Евгений из Бангкока — он и правда Евгений, более того, в жизни он еще более приятный человек, чем в рассказах (и ему за многое спасибо). Черкасовы и были Черкасовыми. И так далее.
Эти рассказы — заметки на полях моих романов, да и на полях жизни. Моя жена Ира (неизменный и незаменимый подстрекатель творческого процесса) давно побуждала меня: да напиши же ты обо всем этом, пусть короткими рассказами, а то — одни обрывки наших с тобой разговоров, и только. Такие ведь интересные истории! А я отбивался тем, что рассказов почти никогда не делал. Романы — другое дело. Это сильная штука, сложная, умная, эффектная. А рассказ — что рассказ: так, наброски, мемуары. Собственно, я и сейчас так полагаю.
Правда, издатель думает по-другому, но… Тут, кстати, надо поломать одну традицию. Автор редко письменно благодарит издателя. Среди авторов считается, что в общении с издателями вообще пленных не берут. Хотя, скажу сразу, мне с издателями повезло, все они — очень обаятельные и достойные люди.
Но так или иначе издателю, Александру Прокоповичу, однозначно надо сказать спасибо. Потому что сама идея — сделать целую книгу моих рассказов — родилась именно у него, целенькой и веселой, по прочтении лишь двух рассказов, пока я еще размышлял: а вот было же время, люди работали только в «малом жанре», и как-то все оставались довольны…
Дальше был довольно краткий период — меньше полугода, — когда мы с Александром дискутировали по почте на разные темы, а к письмам, в порядке иллюстрации, я иногда цеплял новые и новые файлы с рассказами и припиской «а вот еще…». Пока неожиданно для себя не дошел до последнего.
О последнем, то есть о «Пальто с запахом земли». Он как раз был первым. Это и правда bonus track, хотя бы потому, что в этом рассказе другой «я», не тот, что в девяти предыдущих. Ну, как у Элтона Джона — Philadelphia Freedom и еще пара вещей, приписанных к виниловому когда-то Captain Fantastic, но на самом деле к диску никак не относящихся. Впервые «Пальто» вышло в США, в сборнике рассказов русских писателей Moscow Noir, потом сборник издали на русском в Москве. Написан был рассказ по заказу — если не сказать больше, в результате того же подстрекательства — двух дам, с природным изяществом носящих титул литературных агентов. Юлия Гумен и Наталья Смирнова. Тоже из Питера, как и Александр Прокопович. Они же, кстати, сыграли роль добрых фей в моем с ним знакомстве. За все вместе — спасибо.
Ольгу Горкину, пресс-секретаря фонда «Русский мир», благодарю за соучастие в поэтических экспериментах в «Васе Страннике». Ольга, пешите исчо. Спасибо Наталье Любимовой из нашего посольства в Париже за помощь в общении с тамошней русской эмиграцией.
И последнее — мои благодарности и лучшие чувства друзьям и коллегам, российским дипломатам в Азии. Так же как соотечественникам, работающим там временно или живущим постоянно, — кстати, они и сами иногда не знают, кто они, приехали поработать или уже совсем эмигрировали. Это люди, с которыми я общаюсь практически всю мою жизнь, если бы не они, жизнь эта была бы другой, куда хуже.
А если кажется, что непропорционально большая часть моего описанного в рассказах общения с ними проходит преимущественно за столом, среди великолепного азиатского обжорства, то ведь так и есть. Сами виноваты.
Вот, наверное, и всё.
