меня знаешь.
— Знаю, — кивнул Митя. Скорей всего, завтра Маркуша с больной головой будет весь день валяться у какой-нибудь общежитской подружки. — Я пошел! — Митя открыл дверь.
— Да иди ты, говнюк! — весело произнес ему в спину Маркуша.
На кафедру он зашел с полным ртом “Орбита”. Валентина ждала, скучала, разглядывала портреты известных лингвистов по стенам. Ни Рашида, ни Миши-маленького уже не было. Весь бардак убран, комната проветрена. Татьяна сидела за лаборантским столом, читала Маринину.
— Ну, как тут? Начальства не мелькало?
— Фу! — Татьяна сморщилась и укоризненно покачала головой. — Тебя Аня искала, а девчонка, между прочим, уже полчаса дожидается. Ты в ее сторону лучше не дыши.
— Ну-с, на чем мы в прошлый раз остановились, барышня? — Митя придал голосу излишнюю веселость, и Валентина посмотрела на него как-то испуганно. — Типы текстов. Правописание “не” и “ни”. По Гоголю надо было сочинение дописать. “Лирическое отступление в поэме “Мертвые души”, — скороговоркой произнесла девушка.
— Ага, — Митя отвернулся и вынул изо рта ком жвачки. Заниматься не хотелось. Никудышный он был репетитор. Но надо, надо. Деньги, контролеры, долги, дочка Даша, которую он любит до беспамятства, Настя. Сыт, пьян, нос в табаке… — Вот что, красавица, домашнее задание мы потом проверим, а пока делай вот эти упражнения. Он открыл учебник, ткнул в первые попавшиеся, и пока Валентина тупо смотрела в книгу, не решаясь задать вопрос, быстро вышел.
По коридорам болтались абитуриенты. “Сейчас бы вас всех в концлагерь, в Треблинку!” — почему-то подумал Митя, глядя на смеющихся девиц. Все-таки он был неприлично пьян. Зашел в туалет, затем в деканат, заглянул в лингафонный кабинет по соседству с кафедрой. Анечка сидела за столом сразу с двумя парнями-абитуриентами. Увидев Митю, она кивнула, задала им какое-то задание и вышла.
— Ну, где ты болтаешься? Пойдем-пойдем, — Анечка взяла его под руку и повлекла по коридору. — Зачем же ты Маркуше уподобляешься, Залесов? У него уже и звание и доценство. А у тебя? — она оглянулась на шляющихся абитуриентов, прошептала: — Нас Роман Евгеньевич ждет.
— Кто это? — удивился Митя.
Аня только покачала головой в ответ.
С Аней вот уже вторую неделю они “делали дела”. В этом году ей не удалось устроиться в приемку, поэтому своих “пеньков” приходилось протаскивать через других. Митя был одним из ее “локомотивов”. За помощь Анечка отдавала ему половину денег. Кроме двух мужей и почти готовой диссертации у Анечки еще была железная боксерская хватка. Она умела делать деньги на пустом месте, из ничего. На пятиминутных консультациях, на экспертизе сочинений, на исправлении ошибок… В ее мире все имело твердую таксу.
Они вышли из университета, Аня повела его вдоль ряда припаркованных у тротуара машин. Остановилась около новенького синего “Мерседеса”.
— Ты побольше щеки надувай. Я ему тебя как зампреда отрекомендовала. Понял?
— Молод я для зампреда, — заметил Митя.
— Давай-давай, работай! Не все с Марковым водку жрать. И не забудь поздравить человека.
Они сели в “Мерседес”. Роман Евгеньевич, мужчина с солидным брюшком, заулыбался, протянул Мите руку.
— Очень рад! Очень рад!
— Ну, поздравляю, — сказал Митя, стараясь дышать пореже.
— Это вам, — Роман Евгеньевич протянул конверт. Митя взял его и быстро сунул в карман. — И это тоже, — на колени Мите лег пакет. Он в него заглянул. Там была хрустальная бутылка армянского коньяка, выполненная в виде медведя, и коробка дорогих шоколадных конфет.
— Спасибо, спасибо. Сам-то рад? — спросил Митя, чувствуя, как где-то в животе зарождается радостное волнение.
— Кто? Ах, да, конечно. Раз уж решила на экономику, значит железно! Я в свое время, кстати, тоже ваше заведение заканчивал. Физика твердого тела.
— Надо же! Преемственность, — Митю так и подмывало залезть в конверт, посмотреть, сколько там.
— Ладно, Роман Евгеньевич, мы пойдем. И так вас задержали, — встряла в разговор Анечка.
— Конечно-конечно, Анна Владиславовна. Всего доброго. Спасибо вам!
Когда они отошли от машины, Аня покрутила у виска пальцем.
— Ты что, очумел? Унего же дочь!
— Да? — удивился Митя. — Я почему-то думал — сын. Блин, запутался я с вами! Скоро придется новый блокнот покупать, — Митя полез в карман, вытащил блокнот. — Как фамилия?
— Болтнева Наталья Романовна.
Митя пролистал блокнот.
— Точно! — он вычеркнул фамилию из списка. Теперь он вспомнил ее: толстая, наряженная, как кукла, девица, все шмыгала носом и брызгала в рот из баллончика с каким-то лекарством. Он представил ее председателю как свою племянницу, поэтому страховка никаких денег не стоила. Халява, плиз! Анька с ней целый год занималась.
— Тебе конфеты нужны? — спросила Аня, заглядывая в глаза.
— Забирай.
— А то мне нужно одного человека “подмазать”.
— Ладно, не оправдывайся. Где делить будем?
— У меня поделим.
Они зашли в лингафонный кабинет. Парни усердно трудились над заданием. Аня провела его на “камчатку”. Они сели в одной из лингафонных кабинок. Митя вынул из кармана конверт.
Доллары были новенькие, хрустящие, будто Роман Евгеньевич их только что отпечатал на домашнем станке. Митя посмотрел одну из купюр на свет.
— Митюша, у меня к тебе еще одна просьба будет, — сказала Аня, пряча деньги в крохотную сумочку.
— Если такая же, как Болтнева, хоть сто! — и Митя раскрыл потрепанный блокнот.
С Валентиной он отзанимался честно положенное время, даже на пятнадцать минут дольше, чтобы не было потом разговоров, будто он где-то гуляет во время занятий, назадавал ей кучу упражнений на дом и отпустил испуганную девицу с миром. Они с Татьяной остались на кафедре одни.
Щелкнул закипевший чайник. Татьяна зашуршала целлофаном, извлекая из него бутерброды с сыром. Митя уселся на Маркушино место — в удобное кресло с подлокотниками. Взял одну из чашек, понюхал ее. Чашка все еще пахла водкой.
— Слушай, а он назад не припрется? — спросила Татьяна, споласкивая чашки кипятком. Бросила пакетики с заваркой.
— Вряд ли.
— А то в прошлый раз привел каких-то двух девок. Я не знала, как их выставить. И главное — Крошке не пожалуешься, съест с потрохами.
— Это точно, — сказал Митя, отхлебывая густой чай. — Крошке жаловаться — все равно что против ветра плевать. Она с тебя же спросит, зачем ты их сюда, пьяных, пустила.
— Если честно, я Маркушу боюсь, — вздохнула Татьяна. — Черный у него глаз. нехороший. То ли дело — Миша — маленький, как ребенок.
— На то и маленький. Ты Маркушу не бойся. Он безобидный. Болтает только много и не любит никого, — Митя вспомнил, что должен позвонить Насте. Он набрал номер. Ответила тетя Надя. Митя, ничего не сказав, положил трубку. Навечно она у нее, что ли, поселилась? Никакой личной жизни.
На кафедру заглянула кудрявая голова с пушком над верхней губой и пробасила:
— Анны Владиславовны нет?
— Здороваться надо, молодой человек, — сделал Митя замечание. — Анна Владиславовна в лингафоне. Вторая дверь налево.
Голова исчезла так и не поздоровавшись.
— Наглый какой абитуриент пошел! — возмущенно сказал Митя. И тут же вспомнил, как сам поступал в
