мыть салон, снова мыться самому, выбрасывать костюм и плащ. Он знал одно тихое место у Кольцевой…
Митя открыл дверь своим ключом, вошел, не зажигая света, опустился на тумбочку для обуви.
— Ты где был? Опять начинается? Я так и знала: один раз простишь, потом ноги о тебя вытрет! — раздался в темноте рассерженный голос Вики. Щелкнул выключатель. Вика была в ночной рубашке, щурилась от света. — Боже мой! — всплеснула она руками, когда, наконец, разглядела его. — Что с тобой? Ты где был?
— Это… — Митя тяжело вздохнул. — В аварию попал.
— В аварию! Ты хоть цел?! — Вика присела на корточки, стала ощупывать его.
— Да нет, не в такую. По грунтовке съехал в канаву, вылезти не мог, — стал объяснять Митя.
— Какого черта тебе понадобилось за городом? — стала возмущаться Вика.
— Дачу ездил смотреть. Ты же хотела снять дом в деревне.
Вика сняла с него ботинки, размотала шарф. Он запоздало прикрыл шею рукой.
— Это что за шрам? О, господи, какой огромный!
— Шарфом натер, — совсем неумело соврал Митя.
— Где тебя так? Тебя хотели убить, да? — страшная догадка вдруг осенила Вику. — Скажи правду! Почему ты мне все время врешь? Ты хотел подзаработать, посадил в машину голосующих, а они тебя чуть не удушили? Так было? Не молчи же, говори! Я хочу знать! Что ты такого сделал, что тебя все время хотят убить? — Вика разревелась.
— Ничего, — мотнул головой Митя. — Ровным счетом ничего. Это все старые долги, но теперь их уже больше нет, и не будет больше никогда. Просто я вас с Дашкой очень люблю и хочу, чтобы вы были счастливы, — он поцеловал жену в мокрую щеку. — Вика, хватит уже реветь. Давай лучше обработаем рану, а то жжется, сил нету. Правда шарфом натер.
Вика, рыдая, бросилась на кухню, где у них была домашняя аптечка.
На следующий день Мите пришлось надеть водолазку для того, чтобы не было видно шрама. Он работал полдня, составляя расписание на сессию, а всех “пеньков” отменил, сославшись на крайнюю занятость. Раз семь заходил в туалет проверить, не осталось ли следов, которых он вчера не заметил. Следов не было.
Пообедал в университетской столовой, сел в машину и поехал на Дмитровку к котловану. Когда подъезжал, почувствовал, как его начинает мелко трясти. Выкурил с пяток сигарет, чтобы успокоить нервы, но, все равно, не успокоился.
У котлована вовсю кипела работа. Один за другим подъезжали самосвалы, сгружали гравий. Большой бульдозер сгребал гравий в котлован.
Камни густым потоком сыпались вниз. Митя прочитал надпись на большом плакате рядом с котлованом: “Строительство дорожной развязки ведет…” Сорвал машину с места и поехал смотреть дачу в Икше.
Митя с Дашкой сидели рядышком на диване с большой красочной книгой-раскладушкой в руках. С кухни доносилось шипение раскаленных сковородок — Вика готовила ужин. Дашка читала по слогам: “По-са-дил дед реп-ку. Выросла репка боль-ная — пре-боль-ная.”
— Не придумывай! Какая это буква?
— “Ш”, наверное, — пожала плечами девочка.
— Правильно, “ШЭ”. Ну, значит, как надо прочитать?
— Большая — пребольная? — дочь вопросительно посмотрела на отца.
— Большая — пребольшая, — поправил Митя. — Второй раз та же буква. Читай дальше!
— Пап, ну потом, ладно? Сейчас “Малыши” будут! — забузила Дашка. И действительно, на экране едва слышно работающего телевизора появилась заставка детской передачи. Митя прибавил звук, оставил дочь смотреть телевизор, а сам отправился на кухню к Вике.
— Ну что, как успехи? Прочитала?
— Угу, как же! “Малыши” начались, — объяснил Митя. — У Егорки все отговорки. В кого она такая ленивая растет?
— Догадайся с трех раз, — Вика достала из холодильника пакет апельсинового сока, налила в стакан. — И сок она твой обожает, и носом, как ты, шмыгает, и ноги под задницу подкладывает. Генетика — великая сила. Иди, отнеси ребенку сок. После передачи сразу же в кровать, и никаких больше игр! Разболтал дочь донельзя — утром в садик не добудишься!
— Да я-то че? — пожал плечами Митя. — Я ничего, я воспитываю.
— Сам знаешь, чего. Не надо было болтаться два года неизвестно где. А то явился — не запылился. Дочь он воспитывает.
— Вика, ты опять начинаешь! Кто старое помянет…
— Уйди с глаз моих! Не зли! — притопнула ногой жена.
— Все-все-все! — Митя взял сок и убежал с кухни.
“Малыши” кончились, он уложил дочь в кровать, еще немного почитал ей перед сном, когда она заснула, вернулся в гостиную. Вика такая вспыльчивая стала последнее время — лучше под горячую руку не попадаться.
Митя попереключал каналы — никаких фильмов. На НТВ шло “Совершенно секретно”. Спиной к камере в полутьме сидел коротко стриженый человек и что-то рассказывал. Появилась надпись: “Голос изменен”. Митя прибавил звук.
“… на пенсию, конечно, прожить невозможно, нечего даже и думать. Но на самом деле у бывших сотрудников ФСБ есть много возможностей для реализации, потому что они настоящие “профи”. А профессионалы нужны всегда и везде. И в бандиты — это не самый последний путь. Многие идут в службу безопасности частных фирм. Другие создают собственные сыскные бюро. Правда, в отличие от Запада, у нас это не очень-то прививается. Уголовные дела менты из своих рук никогда не отдадут, да, может, оно нам и не надо. Вся работа заключается в слежке за неверными мужьями и женами. Иногда какой-нибудь компромат на чиновника достать, — мужчина потер мочку уха, кашлянул. — Для ребят это проще простого. Был бы заказ. Но самым прибыльным в последнее время становится промышленный шпионаж. На этом мои бывшие коллеги, не называю имен, конечно, сколотили уже много состояний. Особенно это касается, так называемых, “высоких технологий”. Существует расхожее мнение, что у нас в России с технологиями дела обстоят неважнецки. Все, мол, покупает на Западе или у японцев. Это глубокое заблуждение. Особенно что касается военных технологий…”
— Митяй, я тебя долго орать буду? — в комнату заглянула Вика.
— Я не слышал, — честно признался Митя.
— Иди ешь — стынет все.
— Давай здесь. Тут передача интересная про “эфэсбэшников”.
— Ага, ты мне тут нагадишь, утром на работу свалишь, а мне опять весь палас драить? Кто в прошлый раз кетчуп пролил? Замнем для ясности?
— Ладно-ладно, замяли, — сдался Митя. Он отправился на кухню.
Съел Митя все очень быстро, почти не почувствовав вкуса еды. Поблагодарил Вику и вернулся к телевизору.
На экране была заснеженная горная гряда. Камера стояла в кабине самолета. Горы стремительно двигались. Раздался щелчок, из-под самолета вылетела ракета, стремительно ушла вниз, оставив после себя реактивный хвост. Следующий кадр был снят камерой, стоящей в самой ракете. Из-за горы показался какой-то непонятный объект — барак не барак, хлев не хлев — он приближался с большой скоростью, потом изображение исчезло. Голос за кадром комментировал происходящее:“Если вы думаете, что ракета поразила ту цель, которая ей была запрограммирована изначально, вы ошибаетесь. Взорвался полуразрушенный дом, в котором ничего и никого не было. Чеченские террористы учатся ставить электронные и оптические ловушки не без помощи специалистов из ФСБ. Для того, чтобы создать такую ловушку, надо в совершенстве знать засекреченную систему наведения.”
В кадре опять появился коротко стриженый мужик, сидящий спиной к камере, и надпись: “Голос изменен”.
“Схема внедрения на засекреченный объект, на самом деле, не очень сложна. Фирма — “шпион”
