показалось, что там никого не было, кроме только одной женщины.
Она сидела в центре длинного, обитого золотистым бархатом дивана, плотно сжав колени, и казалась очень одинокой, маленькой, уязвимой — и красивой, еще бесспорно красивой и для китаянки, и для любой другой национальности. В пальцах ее левой руки была зажата большая бензиновая зажигалка, в правой — дымящаяся сигарета в мундштуке. Я также заметила подчеркнутую простоту ее одежды, кажется, то были широкие брюки, темная, под горло застегнутая блузка и туфли на толстой подошве.
А еще у нее были большие, сияющие умом глаза.
«О Феникс милый», чуть не сказала я ей.
— Госпожа Амалия де Соза, — представил меня высокий, чуть задыхающийся мужской голос из полутьмы.
Его превосходительство встал с дивана напротив во весь свой немалый рост, он выглядел совсем худым и сутулым. Я зачем-то протянула ему руку (можно ли это делать с рыцарем империи?), и его ладонь показалась мне прохладной и слабой.
— Это мой друг, не правда ли, сэр Сесил? — ответила одинокая женщина на диване, и я подняла брови: она говорила не просто с американским акцентом, то был вкусный акцент американского Юга, который наверняка вызвал бы пару комментариев Магды. — Мне нужны друзья. Очень много друзей.
— У вас здесь много друзей, — подтвердил он.
— Сядьте ко мне поближе, — сказала мне женщина, указывая, однако, на диван напротив. — Вы нашли его?
Я ощущала слабый лавандовый запах справа от себя — рыцарь стоял сзади моего дивана, я видела краем глаза его руку с длинными пальцами на бархате спинки. Он, конечно, знал, что мой ответ будет не самым обнадеживающим.
— Я потратила много времени, чтобы пройти тот путь, который до меня прошли другие, — вздохнула я. — И теперь знаю точно — он там, в городе, который мы только что оставили, он жив, он продолжает писать стихи. Он в безопасности — на данный момент. Его не могут найти. К сожалению, и я тоже пока не могу. Хотя и знаю, что я близко, очень близко от разгадки. Но боюсь рисковать, чтобы за мной не проследили другие. Он… он очень хорошо спрятался.
— О, это он умеет, не сомневайтесь, — оживленно отозвалась женщина и клюнула быстрым движением мундштук.
А потом улыбнулась, на мгновение повернувшись к сэру Сесилу — и я вдруг поняла, что они давно знают друг друга.
— Я могла бы, пожалуй, ускорить события — заставить его выйти из норы, — неуверенно заметила я. — Но тогда придется очень быстро действовать, а попросту убегать. И я хотела бы спросить — а куда? Вы ведь хотите, чтобы он покинул наш полуостров?
— А, — сказала женщина, вытаскивая окурок из мундштука (с зажигалкой между пальцами левой руки она так и не рассталась). — Ну, это просто.
Есть много способов погасить окурок. Меньше всего мне нравятся люди, которые нервно размочаливают его в пепельнице, притом что табак продолжает там дымиться.
Эта дама мгновенным движением о дно отломила дымящийся кончик под девяносто градусов, после чего он сразу же погас возле аккуратного, ровного, несмятого, но обезглавленного окурка. И еще тремя точно такими же, лежащими в рядочек.
В мундштуке была уже новая сигарета, и она чиркнула колесиком, издав при этом тихий звук «ум».
— В Америку, конечно, — сказала она, выпуская струю свежего дыма. — Билет на лайнер в Сан- Франциско. Я перевожу на ваш счет в Сингапуре, госпожа Амалия — в «Гонконг-Шанхайском банке», так ведь? — сумму, которой хватит на все расходы, документы и все прочее (при слове «документы» она подняла лицо к неподвижному сэру Сесилу и, видимо, он уверенно кивнул). Ну и, конечно, с запасом. Каюта второго класса. После отхода лайнера вы даете телеграмму одному человеку в Сан-Франциско, сейчас я напишу его адрес. Они знают друг друга. В телеграмме только одно слово — название корабля. Дальше он подготовит встречу и поможет ему начать…
Она сделала паузу, извлекая откуда-то с сиденья рядом с собой карандашик.
— Начать новую жизнь.
Женщина снова улыбнулась, но уже не очень радостно. И стала писать адрес.
— Одна вещь меня беспокоит, — сказала я, получая от нее бумажку. — В его бывшем отеле просто не могут описать его внешность. Ее, в общем, не представляет никто. Насколько я знаю, даже те, кто был послан его искать, не могли его внятно описать. Мне было бы спокойнее, если бы была хоть какая-то примета, хоть что-то…
— Мы, китайцы, так похожи друг на друга, — попыталась пошутить она, но сразу поняла, что для двух ее слушателей шутка была неуместной. — Рост — вот на столько выше меня… Вы знаете, госпожа Амалия, это его особенность — никаких примет и особенностей. Хотя в любой толпе я узнала бы его за милю. А это движение, которым он надевает очки…
Она сделала какой-то странный косолапый жест, двумя руками.
Повисла пауза. Колеса тихо постукивали, поезд вез меня в Сингапур, хотя казалось, что мы висим в пустоте, чуть покачиваясь.
Сэр Сесил продолжал стоять справа и сзади.
— И в Сингапуре вы сразу поедете на поле? А как насчет отдохнуть? — прозвучал, наконец, его голос, из которого почти исчезло напряжение.
— Мой аэроплан готов, мои люди уже будут ждать возле него, — ответила женщина и сделала гримаску. — Я так и не могу привыкнуть к этой тошнотворной штуке — летаю лишь лежа. А мне ведь скоро предстоит возглавить какую-то комиссию по авиации. Что за ужас… Нет, я не смогу остаться в вашем городе даже на час. Потому что в долине Янцзы начинается какое-то очень большое наводнение, и еще… моя мать нездорова…
Она подняла глаза к его лицу.
— Что-то мне говорит, что пора покинуть вас, — поднялась я. — Может быть, когда-нибудь увидимся снова.
У красного с золотом дерева дверей я повернулась к провожавшему меня его превосходительству:
— Я сама никогда не смогу этого оценить, но мне говорят, что стихи Чунь Мэй — Весенней Сливы — очень изящны.
Он наклонил голову, вглядываясь, глаза его вспыхнули сдерживаемым смехом:
— Изящны — возможно, но рядом со стихами Дай Фэя… Увы.
Я снова подала ему руку — просто чтобы почувствовать, согрелась ли его ладонь.
БЕЗЫМЯННЫЙ КОТ ПО ИМЕНИ КАРТЕР
«Стоит ли спорить, что лондонская труппа „Полуночные безумства“ внесла струю неожиданной радости в привычную жизнь города Куала-Лумпура», начиналась рецензия в «Малай мейл». «Выбор пьесы — „Одну минуточку“ — более чем удачен для нашей публики. Любительская труппа д-ра С. Т. Майлза оказалась предельно профессиональна. Сцена охоты — хор и танцы, затем хор молодежи, мисс Форбс, поющая в стиле Софи Такер „Кто поздно приходит“ — все звучали великолепно. Отлична была музыка в „Ты будешь помнить Вену“, но все затмили кабаре „У ректора“ и „Красивый жиголо“. У г-на О. Стюарта — отличная дикция. Новичок, неожиданный местный талант, мисс Д. Карпентер, продемонстрировала молодость и силу театрального дарования — ей лишь нужно побольше отработки и полировки».
