Тесть выслушал длинный и горячий монолог Вадима по поводу того, что в таких условиях с клиентами работать нельзя, улыбнулся и сказал грубо:
— Что же они тебе, за тыщу жопу рвать будут? Ты бы им, как хозяин, доплатил еще столько да полстолько, тогда б они у тебя как пчелки шуршали, а то привык ты на всем готовом и ничего в этом деле не понимаешь. Рабочих ему пришли, мебель поставь, комфорт обеспечь, а он будет за чашечкой кофе с клиентками щебетать!
— Я им доплачу, только пускай закончат поскорей.
— Из Сашкиного кармана заплатишь или из моего? — усмехнулся Михаил Леонтьевич.
Вадим «по-родственному» хлопнул дверью. Говорил же он Александре — нужна другая «крыша»! Оно конечно, удобно у папы под боком с пьяными консультантами, юристами и малярами, но ведь так и будут всю жизнь мордой в грязь тыкать!
Вадим спустился в офис, в очередной раз споткнулся о бутылку, чертыхнувшись, пнул ее в дальний угол, заглянул в соседнюю комнату, где сегодня должны были крепить стеновые панели. В комнате никого не было: видимо, работяги решили отдохнуть основательно. Среди разбросанных по полу панелей и каких-тo пластиковых обрезков сиротливо стоял допотопный черный телефон с массивной трубкой — единственный атрибут похороненной под мусором деловой жизни.
Однако стоило Вадиму посмотреть на аппарат с полустершимися цифрами на диске, как он неожиданно зазвонил длинными настойчивыми звонками. Вадим бросился к телефону:
— Агентство «Гарант плюс» слушает вас!
— Алло, кто это?
— Агентство по торговле недвижимостью «Гарант плюс». Что вы хотели?
— Мне Лизуня сказала к вам обратиться.
— Лизуня? Да-да, Елизавета Андреевна. Действительно — неплохой советчик. Что у вас за дело? Продажа, покупка, альтернатива, аренда, рента?
— Вы можете помочь с продажей?
— Непременно! — Вадим подумал, что старуху-то он теперь точно не упустит — хватит сидеть сложа руки! Он вынул из бокового кармана пиджака блокнот. — Расскажите мне, что у вас за жилье.
— Ох, Вадим Георгиевич, вы молодой, энергичный, забот старушечьих вам не понять.
— Да уж постараюсь, на том мы и стоим. — Вадим уже догадался, что вместо описания квартиры сейчас последует длинная история несчастной жизни. Видимо, теща отрекомендовала его своей подруге как человека, которому можно поплакаться в жилетку. Можно, можно. Митроша учил, что с клиентами нужно быть терпеливым и безропотно сносить все их выкрутасы — потом отыграешься!
— Скажите, Вадим Георгиевич, мыслимое ли дело прожить на пенсию? Когда старик мой был жив, еще куда ни шло — кое-как сводили концы с концами, а сейчас у меня больше половины на квартиру уходит…
— Так вы что, продать хотите или большую обменять на меньшую с долатой? — поинтересовался Вадим.
Старуха как-то странно крякнула, засопела в трубку:
— Вадим Георгиевич, мне Лизонька отрекомендовала вас порядочным человеком. Разговор этот не телефонный. Тем более я из автомата, и тут вдруг люди какие-то молодые. Не могли бы мы через полчасика встретиться на Варшавке?
Вадим взглянул на часы. Через пятнадцать минут вернется Александра. Она уже должна была снять ячейку в банке. В ячейке будут храниться деньги клиентов во время сделок, чтобы свести к минимуму риск. До Варшавки никак не меньше получаса на машине…
— Ладно, хорошо, буду. Диктуйте адрес.
Старуха назвала только дом и сказала, что будет ждать Вадима во дворе под грибком на детской площадке. Она его, мол, сама узнает.
— Дмитрий Константинович! — позвал Вадим, положив трубку. Никто не отозвался. Он выглянул за дверь. Еще минуту назад Вадим Георгиевич видел узкую спину Митроши, сидящего за столом около окна за какими-то бумагами, а теперь его и след простыл.
За три недели, прошедшие со времени регистрации фирмы, протеже тестя никак себя не проявил, если не считать поездок по риелторским инстанциям: нотариус, палата, БТИ. Тут он действительно чувствовал себя как рыба в воде: раздавал комплименты, с улыбочкой вручал конфеты, справлялся о здоровье родственников и детей, и неприступные с виду тетки таяли, расплывались, трепали Митрошу по плечам и даже позволяли целовать напудренную щечку. Они были рады познакомиться с «очаровательной парой», которая занялась таким нелегким и очень нужным людям делом — «помогать быть лучше и богаче в наше непростое время», — именно такие пафосные слова произнесла большая усатая тетка из Регистрационной палаты. При этом Вадим с Александрой смущались и чувствовали себя, как жених с невестой во время церемонии бракосочетания. Митроша нашептывал им, что Эльвира Арнольдовна — так звали усатую тетку — человек нужнейший, последняя инстанция, после которой клиент становится полноправным собственником или бомжом. Но, к сожалению, она иногда берет не по чину, да еще грозится. Но вообще-то частенько Митроша нес чушь, которую молодые риелторы старались пропускать мимо ушей.
После знакомства с нужными людьми Митроша зарылся в бумагах. Днями просиживал за кодексам: инструкциями, положениями — сказал, что готовив юридическую базу, но Вадиму казалось, что Долгоносик (так за глаза окрестил он Митрошу) просто всех дурит. Никаких надежных сделок пока что не возникало, а обещанные Митрошей тысячи лежали в чужих карманах. Было несколько звонков от покупателей, но пока что им особо и предложить-то было нечего.
Вадим закрыл офис и выскочил на улицу. Быстр поймал частника (его машина была у Александры) не торгуясь, согласился заплатить полтинник — только побыстрей. Побыстрей не получилось, потому что кругом были пробки. Водитель, правда, попало опытный. Он внаглую выезжал на встречную полосу, рискуя правами, ловко вклинивался в любую дырку, возникающую в автомобильном потоке. Так что дому на Варшавке Вадим опоздал всего на семь минут.
Он вошел во двор и огляделся. Добротная «сталинка» нависла над двором балконами, карнизами и вычурной лепниной. Двор зарос кленами, рябинами, тополями, среди которых приютились гаражи. «Дои приличный, но еще неизвестно, в каком состоянии квартира», — подумал Вадим, выискивая глазами детскую площадку.
Под грибком возилась малышня, за которой со скамейки неподалеку наблюдали юные мамаши. Старуха никакой не было. «Маразм в последней стадии — забыла все, старая карга!» — с досадой подумал Вадим, уже жалея о потраченном полтиннике.
— Вадим Георгиевич! — раздался за спиной знакомый писклявый голос. Он обернулся. К нему, опираясь на палку, шла высокая статная старуха с волевым лицом. Видимо, она несколько минут наблюдала за ним из какого-нибудь укромного дворового уголка, до внешнему виду оценивая его «порядочность». Вадим, судя по голосу, представлял ее этакой белесой высохшей старушенцией в старомодных очочках и стоптанных башмаках и ошибся. Он пошел ей навстречу.
— Людмила Павловна, — представилась старуха, протягивая морщинистую руку. Он осторожно ее пожал, и клиентка показала палкой на открытую дверь третьего подъезда. — Вон туда!
— Что же вы мне сразу адрес не сказали, Людмила Павловна? Вот видите, пришлось вам спускаться, ноги маять.
— Это ничего. Мне с моим артритом даже полезно.
Они вошли в подъезд, на лифте поднялись на пятый этаж. Людмила Павловна долго возилась с замками, прежде чем впустила его в квартиру.
Это была довольно приличная «трешка», с высокими — три с половиной метра — потолками, восьмиметровой кухней, рядом с которой находилась небольшая темная комната — «для прислуги», как изволила выразиться старуха. Вадим осмотрел ванную комнату и туалет; стараясь не наследить, прошел по ковру к балконной двери. На балконе в деревянных с облупившейся краской ящиках трепетали на ветру высохшие цветы. Он оценивающе глянул на фотографии за пыльными стеклами — какие-то родственники, семейные снимки дореволюционных времен с заломанными углами, портреты родителей, еще довольно молодая Людмила Павловна под руку с генералом — пушечки в петлицах. Старуха перехватила eго взгляд.
