отделения в метро знает что-либо о наводках ОБЭП. Она подошла и крепко обняла Вадима, одновременно шепнув ему на ухо:
— Тебя разыскивают. Давай-ка отсюда побыстрей! — И, подхватив мужа под руку, повела его прочь из метро.
Они сели в одном из укромных уголков со всех сторон закрытого домами двора. Вадим наконец-то смог задавать вопросы: «Почему? В чем дело? Что случилось? »
Александра подробнейшим образом описала возникшую ситуацию, рассказала о своем открытии, что Кант вовсе не уголовная кличка, а настоящая фамилия женщины — Люции Альбертовны, которая к тому же почти их ровесница.
— Мы должны немедленно ехать во Францию! — твердо сказал Вадим.
— Как? Кто тебя выпустит из страны?
— По отдельности! Ты сама по себе, я — сам. Немедленно поезжай в кассы и возьми билет на ближайший рейс. Если не будет-дай взятку кассирше, извернись, придумай что-нибудь. У нас слишком мало времени на размышления! Если наши «кидалы» еще там, то наверняка зарегистрировали свое пребывание, поэтому найти их не составит большого труда.
— А как же ты? — встревоженно спросила Александра.
— За меня не волнуйся. Что-нибудь придумаю. За последнее время я уже настолько привык выкручиваться из всяких нестандартных ситуаций — одна хуже другой, что просто иногда сам диву даюсь: откуда способности? Жил себе тихим философом-риелтором, никого не трогал… — Вадим замолчал. — У тебя сигареты есть?
— Сигареты есть. На самолет денег нет. Мать ворчит, что я отцовское кольцо с бриллиантом заложила. Говорит — не дорожу памятью.
— А мама твоя где работала, пока замуж за отца не вышла? — ни к селу ни к городу спросил Вадим.
— Я же тебе сто раз говорила — медсестрой в поликлинике, — удивилась Александра его неожиданному вопросу.
— Извини, наверное, я не очень внимателен — забыл. — Вадим достал из кармана бумажник, отсчитал Александре денег.
— Откуда? — удивилась она.
— Я же не сижу без дела — самостоятельно сделку провернул. Восьмидесятиметровая «двушка» на «Пражской». Почти новый дом.
— Без фирмы?
— Без, — кивнул Вадим. — С ними сейчас больше геморроя, чем дела.
— Но это же наша фирма! — обиженно сказала Александра.
— Да, конечно, но пока что я могу появляться в ней только тайно, как какой-нибудь король в изгнании.
Неожиданно Александра провела по его волосам.
— Честно говоря, я думала — ты слабее. Думала, раскиснешь, — сказала она. — А нет, ничего.
— Не любишь слабых? — спросил Вадим.
— Нет. А кто же их любит?
— Я, — неожиданно сказал он. — Ты знаешь, у меня там все, как говорил герой из «Осеннего марафона».
— Герой этот все время врал, между прочим, — язвительно заметила Александра, сразу понявшая, что он имеет в виду.
— Но я-то не вру! Правда все кончено. Пока я был богат и удачлив — был нужен. Сейчас стал бедным, неудачником и человеком вне закона, и все — от ворот поворот. — Вадим подумал, говорить ли об умершем ребенке, и решил, что не стоит. Если Александра знает — сама заведет об этом разговор, если нет — как говорится, ну и слава богу! Хотя, конечно, Елизавета Андреевна не преминула вставить свое слово по поводу его подлости, нечестности и прочих замечательных качеств; Нет, ну каково! Он жил не тужил, наивно полагая, что теща в нем души не чает, а она с улыбочкой за его спиной компромат собирала, Людмилу Павловну о неверном зяте расспрашивала!
— Чего задумался, детинушка? — оторвала его от мыслей Александра.
— А? Да нет, просто так. — Вадим оглянулся на играющих в другом конце двора детей. Дети пытались Камнями сбить с крыши пристроенного к жилому Дому одноэтажного здания пластиковые бутылки. Наконец им это удалось, и они принялись снова закидывать бутылки на крышу. — Ты хочешь ребенка? — неожиданно спросил он у жены.
— Ребенка? — удивилась Александра. — Ты же знаешь!..
— Знаю, знаю, — перебил Вадим. — Я имею в виду — не рожать. Удочерить. Я познакомился с одной замечательной девчонкой. Зовут Василиса. Хотел квартиру посмотреть, а нашел, пожалуйста, готового ребенка… Отец у нее умер, мать в Италии и, судя по всему, возвращаться за дочерью в Россию не торопится. Нужен только ее нотариально заверенный отказ от дочери — и все! Ну, что скажешь?
— А сколько ей лет? — спросила Александра.
— Десять или одиннадцать. Точно не знаю, — вздохнул Вадим. — А собственно говоря, какая разница?
— Ну ты даешь! Разница огромная! Одно дело — брать ребенка с пеленок, когда он еще ничего не соображает и говорить не умеет, а другое — сформировавшегося человека. В одиннадцать лет она уже совсем взрослая. Еще немного — и женщиной будет. Ты ведь знаешь, как у них сейчас это все быстро! И потом, она привыкла к родителям, какие бы они ни были, к определенным отношениям, образу жизни. Сможем ли мы справиться с ее привычками, может быть, вредными? Вадик, это ведь огромная ответственность!
— Значит, ты не хочешь ее удочерять, — сделал вывод Вадим.
— Честно сказать — нет, — покачала головой Александра. — Хотя, конечно, ты прав — надо. Давай сделаем так: разрулим сейчас ситуации с банком и прочим дерьмом, а потом я этим займусь вплотную. Съезжу в дом ребенка, соберу бумаги. На очередь встанем. Насколько я знаю, там очередь большая.
— Бумаги — это очень быстро. — Вадим достал из кармана какой-то сложенный лист, развернул. — Справки из диспансеров, что на учете не состоишь, заявление, характеристики, справка о доходах…
— По-моему, ты о чем-то не о том думаешь, Вадим! Тебе сейчас шкуру надо спасать, а ты вместо этого занялся какой-то ерундой!
— Да нет, как раз о том, — вздохнул Вадим.
— Ну не знаю. — Александра посмотрела на резвящихся детей. — Это же так трудно. Я уж подумала, может, не судьба нам с тобой, раз Бог не дал?
— Судьбу мы с тобой сами делаем. — Вадим поднялся. — Ладно, поезжай во Францию, займись более насущными проблемами.
— Вадим! — Александра взяла его руку в свою. — Будь умницей, береги себя, ладно? Сейчас выкрутимся, и все будет хорошо.
— Ладно, — кивнул Вадим. — Я тебя там найду.
Он зашагал со двора. Александра смотрела ему вслед. Подождала, пока он скроется в темной арке, поднялась — нужно было ехать за билетом…
Василиска сидела на скамейке в раздевалке и зашнуровывала свои новые ботинки. Вокруг стоял дикий ор — школьники носились друг за другом, толкались, прыгали, скакали, смеялись, играя в какую-то одним им понятную игру.
Василиска переобулась, взяла пакет с рюкзаком и направилась к входным дверям.
Она вышла на школьный двор. Здесь было так же шумно и весело, как в школе. Ушастый одноклассник толкнул ее, и Василиска чуть не угодила лицом в грязь.
— Ах ты, скотина! — Она набросилась на обидчика, размахивая рюкзаком.
— Воронков, я тебя сейчас возьму за уши и башку оторву! — раздался вдруг грозный голос Вадима Георгиевича.
Воронков, собравшийся отвесить Василиске оплеуху, оторопел.
— Здрасте! — только и сказал он высокому Василискиному покровителю. .
— Хватит рюкзаком размахивать, пойдем домой, — сказал Вадим Василисе, направляясь к школьному
