И мы её об забор били. И отскакивали эти самые зёрнышки. А куры увидали, что падают зёрнышки, и стали их хватать, потому что они в кормушках всё склевали. А мы не стали больше зёрна сбивать. Потому что можно было рукой отламывать.
А в середине там белый столбик. Это на нём растут эти зёрнышки. Я попробовал одно зёрнышко съесть. Оно очень крепкое, а я всё равно разжевал. Мне Гриц сказал, что, когда кукуруза молодая, она не жёлтая, а белая и очень мягкая. Ее варят и прямо зубами эти зёрна сгрызают. И это очень вкусно. Этот столбик с зёрнышками называется початок.
Я держал початок и глядел на него и всё говорил:
— Початок, початок.
Вдруг подошёл большой петух и клюнул мой початок. Склевал зерно и опять клюнул. И сказал: «Ко- ко-ко!»
Я не знал, что делать, и держал початок. А когда петух сказал «ко-ко», то прибежали курицы, тоже большие, и тоже стали клевать.
Я поднял початок повыше, а петух подпрыгнул и клюнул зерно. Гриц прибежал и прогнал петуха. Замахал на него руками и закричал:
— Киш!
Катя сказала, что уже довольно и надо идти. Мы пошли по полю и хотели петь песню.
И вдруг к нам побежала белая птица. Она сбоку на нас бежала. Очень большая, на коротких ножках. У ней очень длинная шея. Она шею вытянула вперёд и на нас шипела. И все закричали:
— Гусак, гусак!
А это гусь. А там, дальше, сидели гусыни. Они были тоже белые и большие. Только они на нас не бежали. А Катя сняла платок и стала на гусака махать и кричать:
— Геть! Геть!
А он всё равно всё за ногу ущипнул клювом.
Тогда мы все закричали и побежали на гусака. Он испугался и побежал назад. Бежал и немножко подлетал на крыльях.
А гусыни встали на ноги и закричали: «Го-го-го!» И стали убегать. Они скоро не могут бегать, потому что у них очень короткие лапки. Этих гусей вдруг не стало видно.
Катя нам кричала, чтоб назад, а мы всё равно бежали. И ещё мальчик один кричал, чтоб мы не бежали. Этот мальчик гусей стерёг и кричал, чтоб мы гусей не угоняли.
И вдруг я увидел воду. Потому что тут была речка. И все гуси поплыли по воде. Они очень красиво плыли, как будто они пароходы.
А мальчик, который их стерёг, стал плакать, потому что он не знал, куда они теперь уплывут.
Катя на нас тоже очень сердилась: зачем мы гусей погнали. А Гриц сказал, что он их сейчас назад пригонит. И он с этим мальчиком побежал. И они забежали на ту сторону воды и стали кидать в гусей камни. Гуси испугались и вылезли к нам на берег. А Катя подняла палочку и стала их гнать от воды.
А потом прибежал мальчик, который гусей стерёг, и сказал, что теперь хорошо. И пускай гуси щиплют траву. Они траву едят. А Гриц мне сказал, что он в гусака попал маленьким камешком. И поэтому гусак очень испугался и стал выходить из воды.
Катя нам сказала, чтоб мы становились по два и чтоб мы скоро шли, потому что надо уже обедать. И мы все хотели обедать. И очень скоро пришли, где наш детский сад. А около детского сада стояла бабушка.
Я закричал:
— Бабушка!
И побежал к ней.
И бабушка меня поцеловала и сказала, что она на минутку, потому что ей опять надо идти к той больной тёте. Она меня спросила, шалил я или нет. Я сказал, что не шалил и что мне дали кукурузу. И показал, какую. И сказал, что это мы с Грицем её обколотили. И потом петух тоже объел и курицы: мы ходили их смотреть.
Я хотел рассказать про индюка, а бабушка сказала, что потом, а сейчас ей надо идти. И опять меня поцеловала и ушла. А Кате сказала «спасибо».
И мы с Катей пошли руки мыть. А на обед ели борщ. А потом было мясо варёное и огурцы.
А про огурцы Гриц сказал, что «это наши».
А я сказал:
— Почему?
Гриц сказал, что потому наши, что здесь есть грядки. Эти грядки дети накопали и потом посадили огурцы. И посадили бураки. И ещё помидоры. А потом посадили подсолнух. И что это огород.
И мы сегодня вечером его поливать будем.
Я сказал, что тоже хочу поливать. Гриц сказал, что все будут поливать, и я тоже.
Потом нам дали киселя с молоком. И мы взяли тюфячки и пошли спать под деревом. И чтоб не разговаривать.
И мне было очень жалко, что я бабушке дзыгу не показал. Она у меня в кармане лежала.
Потом пришла Надежда Ивановна. И мы все стали кричать:
— Надежда Ивановна! Надежда Ивановна!
И мы опять находили буквы. И я узнал, какая буква «X». Она косым крестиком. И еще букву «Н». Она — две палочки с пояском.
Надежда Ивановна сказала, что я молодец. И показала мне букву «Ж». И сказала, что это похоже, как жук ползёт. Я так руками сделал, как «Ж», и зажужжал.
И все стали тоже так руками делать и жужжать.
Потом Надежда Ивановна полезла в карман и вынула мячик. Маленький и чёрненький. И сказала, что мы сейчас пойдём играть в мячик.
Мы стали в кружок и бросали мячик и ловили.
Только не все ловили, потому что не могли схватить и потому что мячик очень мимо летел.
Я никак не мог поймать и хотел плакать. А Надежда Ивановна поймала мячик и крикнула мне:
— Ну, лови!
И кинула мне прямо в руки. Я его не мог схватить, я его руками к себе прижал. А всё-таки не уронил. А потом взял и кинул. А потом мы ходили все вокруг и пели. И так пели, что устали.
Надежда Ивановна сказала, чтоб мы шли на веранду. И что она нам будет рассказывать про пароход. Как он шёл, а кругом лёд. И как потом пароход потонул, а люди стали жить на льду, и никуда нельзя было уйти. Это она нам так рассказывала. И что потом прилетели самолёты и всех людей перевезли на землю. И что пароход этот назывался «Челюскин», и что там была совсем маленькая девочка, и её тоже перевезли на самолёте.
А потом мы в это играли. Гриц из скамеек сделал пароход. И мы там жили, и мы ехали все на этом пароходе. А Гриц был Шмидт, который был самый главный. А я был Воронин, который был капитан. И у девочек были куклы. Они тоже ехали с нами.
А потом Гриц сказал, что наш пароход сейчас потонет, потому что его лёд поломает. И чтоб все выходили, а то все утонут. Все вышли и кукол тоже вынесли. Гриц взял и все скамейки повалил и сказал, что это пароход потонул. Пароход «Челюскин» потонул. Гриц сказал, чтоб все говорили, что очень холодно. И потом мы из скамеек делали палатки. Мы их заборчиками ставили, чтоб у всех были домики.
А потом мы были лётчики, и мы руки ставили, как самолёт, и делали: «Р-р-р!..» И мы летали и всех перевозили. Мы сказали Надежде Ивановне, что уже всех перевезли. Мы потом были собаками. И я тоже, потому что я маленький. И мы все лаяли очень громко. А Гриц нас всех перевёз, потому что он потом был лётчиком, а не Шмидтом. Когда он нас вёз, мы бежали и тоже лаяли. А одна девочка визжала.
Это она сказала, что она так боится лететь.
