— В этом мире уже есть боги, и я бы сказал, их слишком много, — перебил меня мудрый Т'чолку. — Есть Древние… а еще Старцы, магия которых совершенно иная. Но они тоже боги, они создали вас, людей, и шогготов. А вы, в свою очередь, вознесли в ранг богов тех, кому достались лишь крошечные частицы той мудрости, о которой мы говорим. Есть еще Ми-го и многие другие, кому нет дела до этой мелкой планеты. Если же кто-то обретет часть мудрости Древних, он изменится. Его провозгласят богом, но он не принесет мира на Землю. Знания, которые он обретет, изменят его, возвысят над особями своего племени, сделав могущественным Иным. И к чему это приведет? Обретший знания будет искать знаний еще больших, ему станет тесно среди пантеонов земных богов, и разразится новая Великая война… Именно по этой причине Ктулху после победы над Старцами и Ми-го погрузил себя в вечный сон.
— Выходит, пробуждение Ктулху грозит нам новой войной.
— Ужасной войной, последствия которой вам невозможно представить. Материки покинут свои основы, и моря, вскипев, выйдут из берегов… Впрочем, у вас в религии есть свой вариант апокалипсиса.
Я согласно кивнул, вспоминая строки из Откровения Иоанна Богослова…
Сам же Р'льех, если смотреть на него сверху, больше всего напоминает шестиконечную звезду, в центре которой располагается храм Ктулху, а лучи являют собой различные обители. Один из лучей открыт морским волнам, другой — прячется под воздушным пузырем. Я видел издали еще один, где бушевало подводное пламя, но что скрывается в трех остальных лучах, нам так и не сказали.
— Р'льех — город величайший в этой звездной системе, и негоже простым людям знать тайны его. Он существует во всех плоскостях Земли, и много больше даже знаменитого Ми-гота на планете, которую вы называете Плутоном…
Та часть города, что находилась под воздушным пузырем, была достаточно велика для нас — и в то же время являла собой крошечную часть Р'льеха. И большую часть территории занимала библиотека. Тысячи, миллионы свитков и книг. Казалось, здесь собрано все, что когда-либо было написано человеком, и не только им. Большая часть библиотеки там, где хранились письменные памятники иных цивилизаций Земли, была для меня закрыта, но и та часть, куда я имел доступ, просто потрясала. Никогда не думал, что человечество столь плодовито.
Однако меня интересовал лишь зал оккультных наук. Тут хранился «Некрономикон» Аль-Хазреда, «Мистерия червей» Людвига Принна, «Тайные культы» Вон Юнца, «Осколки потерянных империй» Доцмана и многие другие книги, запрещенные в мире людей. Мне же как знающему все языки Земли не составляло труда изучать их. Однако я вынужден был потреблять знания Древних маленькими дозами — в больших количествах эти знания подобны яду. Они разъедают разум.
И в самом деле, несмотря на мудрость и суть познания вещей, «Некрономикон» содержит в себе много страшных тайн, вырванных у Древних Аль-Хазредом, человеком безумным, положившим свою жизнь на чашу весов познания. С трудом разбирая арабские письмена, выведенные дрожащей рукой на выделанной человеческой коже, я на основе кратких строф «Книги Мест» — одной из частей «Некрономикона», пытался представить, что же, в самом деле, видел этот человек, и то, что подсказывала мне фантазия, пугало и одновременно восхищало меня. В эти мгновения я начинал понимать сенобитов — древнюю секту, отколовшуюся от ессеев еще в библейские времена. Сенобиты проповедовали наслаждение через боль, и я считаю, что чтение «Некрономикона» сравнимо с их муками, поскольку является и наслаждением одновременно. Да, это сложно объяснить, но в дни заточения в Р'льехе я, словно настоящий мазохист, мучился в снах, где фантазия рисовала мне ужасные картины, пред которыми видения Босха не более, чем детские фантазии. А утром, очнувшись в холодном поту, я вновь шел в библиотеку, чтобы узнать о новых ужасах, что видел Аль-Хазред:
Распорядок моей жизни в Р'льехе можно считать очень насыщенным, но в то же время очень монотонным. Утром, позавтракав, я отправлялся в библиотеку. К обеду возвращался. После обеда мы с Катериной совершали променад — несколько часов бродили по извилистым улочкам подводного города, точнее, той части его, что была нам доступна. Мы беседовали о разном. Катерина рассказывала о своей семье. Об отце и матери, которые погибли в жерновах Советской власти, об ужасах, пытках и издевательствах, которые она перенесла в застенках НКВД. Ей нужно было выговориться, и она снова и снова повторяла все те же рассказы, а я делал вид, что слышу ее истории в первый раз. Однако это постепенно возымело определенный эффект. Катерина стала отстраненней относиться к тому что случилось с ней там, в далекой России. С другой стороны, я учил девушку языкам. Надо отметить, что к концу второго года нашего вынужденного заключения она прилично говорила по-гречески и по-французски, кроме того, научилась читать древнеегипетские иероглифы и вавилонскую клинопись. Кроме того, закончив с греческим, мы перешли к основам арабского. Однако я не спешил с этим языком. Катерина часто сопровождала меня в библиотеку, однако так как она не знала ни старонемецкого, ни арабского, большая часть запретных манускриптов была для нее закрыта, точно так же, как китайские и японские трактаты, посвященные Ктулху и глубоководным.
Эта монотонная жизнь для меня прерывалась несколько раз. И всякий раз это было похоже на странный сон. Сначала слуги Ктулху, поместив меня в центр пентаграммы, читали заклятия, слишком сложные, чтобы я, несмотря на свой лингвистический дар, мог их разобрать. После этого со мной происходило что-то странное. Я словно засыпал, и в то же время не спал. Я смутно помнил, что, раздевшись, плыл над Р'льехом вместе со слугами Ктулху. Но как такое могло быть? Не знаю, как устроены тела этих существ, но мое тело — человеческое, довольно хрупкое, а тут под толщей вод было ужасное давление. Однако я свободно плавал и дышал под водой. Странное ощущение, сродни тому, что я испытал во время космических полетов. Впрочем, об этом я расскажу позже…
А тогда… Когда первый раз я вошел в зал, в центре которого на огромном троне восседал гигантский Ктулху — судя по всему, самое большое живое существо на Земле, рядом с ним самый большой кит показался бы всего лишь мелкой килькой, — я был поражен. Да и сам внешний вид чудовища — он напоминал одного из своих слуг, только со сложенными за спиной крыльями, а руки и ноги его напоминали лапы рептилии. Но что самое удивительное, цвет его кожи соответствовал камню, из которого был построен зал, и порой создавалось впечатление, что передо мною не живое существо, а каменное изваяние. Сам тронный зал Великого Спящего выглядел точно так, как рассказывал мне Василий. Это был зал из его снов, и многое бы я отдал, чтобы отринуть полусонное состояние, полностью прийти в себя и хорошенько изучить это место.
Там, медитируя, я при помощи Ктулху вселялся в тела мертвых, находящихся на другой стороне земного шара. Мой ученик нуждался в помощи. Он точно так же, как и я, был маленьким винтиком в гигантском замысле Ктулху, суть которого не мог постичь ни один смертный. Это лишь внешне все выглядело просто. К примеру, Ктулху хотел, чтобы ни одна из стран верхнего мира не смогла вступить в контакт с обитателями Внутреннего мира Земли. Но какие причины скрывались за этим желанием? Почему вышло так, что Могущественное Божество, которое могло гасить звезды, обратило внимание и уделило часть своего времени судьбам таких мелких созданий, как люди?
Или смысл был в том, чтобы научить меня заклятиям «дальней связи»? Не знаю. Тем не менее я, выполнив все, что от меня требовалось, выучил новый трюк — я мог моментально на какое-то, скажем честно, весьма недолгое время вселяться в мертвых.
Это был первый шаг к нашему побегу.
В один из вечеров, уединившись в одном из залов библиотеки, я повторил ритуал, стараясь найти кого-нибудь поближе к Санкт-Петербургу (не могу называть этот город Ленинградом, язык не
