блага детей.
К сожалению, Софронизба Ангвишола (1527-1623) обрисована до обидного скупо. А между тем эта самая талантливая из шести кремонтских сестер-художниц бесспорно была личностью незаурядной, щедро одаренной. По отзывам современников была она на редкость умна, всесторонне образована и к тому же музыкальна; ее творческое наследие насчитывает множество произведений, главным образом портретов, которым она иногда придавала жанровый оттенок. Исполненные а традиционной манере XVI столетия портреты Софронизбы теперь на первый взгляд могут показаться чопорными, однако при вдумчивом рассмотрении они изумляют своей жизненностью и своеобразием исполнения. Большая их часть к концу XIX века осела в частных, преимущественно английских коллекциях.
Наконец, невозможно обойти вниманием еще одну историческую личность — колоритную фигуру Филиппа II. Думается, неправомерным было бы предположение, что автор намеренно смягчил зловещий образ испанского деспота: вернее будет допустить, что в соответствии с общей концепцией «Слова» он не счел целесообразным всесторонне раскрыть подлинную сущность этого во многих отношениях по-своему удивительного человека, а особо подчеркнул всего одну, пожалуй, единственную положительную его черту — благоговейное преклонение перед искусством, и намеренно оставил в тени иные его пристрастия и «увлечения». К примеру, пристрастие этого на редкость жестокого человека мучить животных или наслаждаться заключительной церемонией проходящих в столице аутодафе [64], зрителем большинства которых король являлся.
Известен был Филипп также своей страстью к составлению разного рода бумаг. «Угрюмый и молчаливый, этот канцелярист на троне, — пишет академик Сказкин[65] , — всю свою жизнь провел взаперти в своих покоях, в рабочем кабинете за «великим» бумажным делом, которым он хотел заменить живую деятельность политика. Ему казалось, что бумаги и распоряжения достаточно, чтобы знать все, распоряжаться всем. Как паук в темном углу, он ткал незримые нити своей тонкой политики во имя католического Бога и славы Испании, и эти нити рвались от первого прикосновения свежего ветра того буйного и беспокойного времени».
Отношения Филиппа с наследным принцем Карлосом, сыном от непродолжительного (1543-1545) брака с Марией Португальской, оставляли желать много лучшего. С конца 1567 года, когда дон Карлос высказал намерение лично заменить герцога Альбу на посту нидерландского наместника, по твердому убеждению подозрительного Филиппа только для того чтобы самому воцариться в мятежной стране, взаимная неприязнь отца и сына переросла в открытую ненависть; в январе следующего года Карлос был арестован и вскоре умер. Обстоятельства его смерти достоверно не известны. Мало что можно сказать и о причинах ареста. Сам Филипп объясняет его тем, что «потерял всякую надежду увидеть сына в здравом рассудке». Известно только, что болезненно неуравновешенный Карлос позволял себе публично высмеивать отца и что религиозные воззрения сына казались Филиппу весьма подозрительными. Не исключено, что, вероятно, причиной ареста стал распространившийся при дворе слух о том, будто Дон Карлос замыслил бежать из Испании.
Вскоре после смерти Карлоса скончалась двадцатитрехлетняя королева Изабелла, которой злые языки приписывали (вероятнее всего, безосновательно) любовную связь с пасынком. Вокруг этих двух неожиданных смертей в Европе ходило много самых неблагоприятных для Филиппа домыслов.
Филипп был бесспорно умен, наделен поразительной работоспособностью и прямо-таки феноменальной памятью, что позволило ему получить обширное и разнообразное образование. Однако он был лишен столь необходимого государственному мужу дара непредвзятого и четкого мышления, зачастую оказывался не способен быстро и объективно оценивать события и предпринимать адекватные решительные действия. Он то и дело менял свои намерения, колебался и сомневался, нанося тем самым несомненный вред своей собственной политике и престижу государства. Усиление могущества Испании и неустанная борьба с еретиками — вот две кардинальные задачи, решению которых Филипп II посвятил все свое царствование. Реализация этих задач потребовала от него стольких моральных и материальных жертв, что его правление может быть названо «началом конца» испанского могущества.
В личной жизни Филипп был скромен, в делах управления рачителен и бережлив, однако бесконечные войны, гонения на еретиков и постоянные преследования трудолюбивого и торгового населения в лице морисков[66] и евреев, то есть основных налогоплательщиков, к концу его царствования привели Испанию к почти полному банкротству.
Место действия «Жены бургомистра» — город Лейден в Нидерландах. Под Нидерландами в XVI столетии подразумевалась вовсе не та страна, которая носит это название теперь. Средневековые Нидерланды занимали обширную область, включающую в себя, кроме современных Нидерландов, также территории нынешних Бельгии, Люксембурга и части северо-западных департаментов Франции. Они представляли собой федерацию из 17-ти провинций, в прошлом самостоятельных герцогств или графств. Их объединение произошло в пределах герцогства Бургундского — крупного европейского государства, в XV веке простиравшегося широкой полосой с юга до севера Европы между тогдашними Францией и Германией.
После гибели в бою последнего самостоятельного государя Бургундии Карла Смелого (1433-1477) его дочь Мария Бургундская (1457-1482) унаследовала престол, однако герцогством уже распоряжалась Франция, а во владение Нидерландами Мария смогла вступить, лишь подписав в 1477 году так называемую «Великую привилегию» — феодальную хартию вольностей, навязанную молодой герцогине Генеральными штатами Нидерландов. Эта хартия существенно ограничивала компетенцию созданных бургундскими герцогами в стране центральных административных органов (а некоторые из них и вовсе упраздняла), восстанавливала традиционные местные привилегии, расширяла круг полномочий Штатов. В случае нарушения «Великой привилегии» подданные получали право на оказание вооруженного сопротивления правительству. Поэтому в целях упрочения своей власти двадцатилетняя Мария в том же году сочеталась браком с восемнадцатилетним австрийским эрцгерцогом, будущим императором Максимилианом I, прочно связав политические судьбы Нидерландов с Габсбургами.
Государственное устройство Нидерландов и после вхождения в состав «Священной Римской империи» продолжало оставаться весьма своеобразным, что объяснялось их историческим развитием. Уже в XIV — XV веках товарно-денежные отношения и ремесленное производство достигли там очень высокого развития; возникли первые капиталистические мануфактуры, придавшие силу и самостоятельность городам. Политический строй страны носил двойственный характер. Существовал централизованный правительственный аппарат. Фактическим правителем являлся наместник (генеральный штатгальтер) императора, а с января 1556 года — испанского короля. При наместнике имелся Государственный совет, составленный из представителей знати, финансовый и тайный советы, включавшие в свой состав представителей дворянства, городской буржуазии и королевских легистов (законоведов). Представителями центральной власти на местах являлись провинциальные штатгальтеры, назначаемые, как правило, из местных аристократов.
Наряду с органами центральной власти Габсбургов имелись и сословные представительные учреждения — Генеральные и Провинциальные штаты. Кроме того, в городах и местечках функционировали органы самоуправления, находившиеся в руках бюргерской верхушки и патрициата. Каждая из 17-ти провинций и каждый город обладали особыми привилегиями. Как видим, королевская власть в Нидерландах была существенно ограничена в своих действиях.
Занимая особое положение в империи, Нидерланды, естественно, стремились извлечь из него все возможные выгоды. Будучи самой экономически развитой страной Европы, они захватили в свои руки почти всю торговлю с испанскими колонистами в Новом Свете и значительную часть финансовых операций и внешнеимперской европейской торговле. Однако во второй половине царствования Карла V, вследствие бесконечных финансовых вымогательств Габсбургов на ведение разорительных войн, в стране начало вызревать недовольство. Оно выражалось как в возрастании числа восстаний городской и сельской бедноты, так и в интенсивности распространения различных протестантских вероучений, в основном кальвинизма и в меньшей мере лютеранства и анабаптизма. Со времени восшествия на престол Филиппа II оппозиционные настроения в стране резко усилились, ибо с целью полного политического, экономического, религиозного подчинения испанский король решил установить в Нидерландах жестокую бюрократическую систему абсолютизма: значительно увеличил там численность испанских войск, сосредоточил фактическую власть в руках узкого (из трех человек) состава специального совета — Консульты, членами которой
