наловили за день. С софы, на которой Джек заснул, не досмотрев бейсбольный матч, доносился его пьяный храп. Мэнди не выключила телевизор, потому что глубокий, сочный голос комментатора успокаивал ее. Она слушала бейсбольные матчи вместе со своим отцом, еще когда была маленькой девочкой. Ее мать умерла, когда Мэнди было четыре года, и она всю жизнь старалась угодить единственному оставшемуся у нее родителю, бессознательно веря, что это может удержать ее отца от того, чтобы он тоже ушел и оставил ее, как это сделала мама.
Она закончила чистить рыбу и сделала филе. Потом начала готовить ужин, хотя была уверена, что Джек не встанет ужинать. Но она не могла не выполнить приказа, который он отдал, когда пришел. Если Джек проснется и вспомнит о своем требовании, а еда не будет ждать его, он получит повод снова избить ее. Мэнди пыталась давать ему как можно меньше таких поводов. Она ужасно трудно объясняла происхождение своих синяков Мэтью Прескотту.
Она подумала о своем боссе. Мэнди была уверена, что он ни на секунду не верил ее объяснениям. Он слишком быстро все схватывал. Ничто не могло пройти мимо его внимания.
Вначале его необычные размеры устрашали ее. Она не боялась мужчин до тех пор, пока ее муж не научил ее бояться. Но Пресс постепенно избавил ее от такого страха. Он излучал доброту, которая вызывала ответный отклик у каждого.
Отец не отпускал ее далеко от себя, и Мэнди не привыкла, чтобы кто-нибудь другой уделял ей внимание. Поэтому она оказалась легкой добычей для Джека, который, обладая инстинктом хищника, высмотрел ее как слабую жертву. Когда он начал ухаживать за ней, Мэнди это взволновало. Она не подозревала, что на него произвело впечатление наследство, но, как только они поженились, все сразу стало совершенно ясно.
А теперь было уже поздно. Она оказалась в западне. Мэнди не могла и подумать о разводе. Она была католичкой. Религия была частью ее самой. И это помогало ей избегать янтарных глаз Пресса, его нежности, столь не похожей на жестокость мужа. Помогало ей не размышлять о том, что значит быть замужем за настоящим мужчиной. Мужчиной, которому не нужно бить ее, чтобы чувствовать себя мужчиной.
Когда рыба была готова, она сделала гарнир из свежих — с огорода — помидоров. Потом села поесть перед, телевизором. Она все делала очень осторожно, чтобы не разбудить Джека.
В течение следующего часа она с удовольствием смотрела бейсбольный матч, который транслировали по десятому каналу. Наконец, когда «Кардиналы» выиграли, она выключила телевизор, решив отправиться спать.
— Что... что случилось? — пробормотал Джек, просыпаясь от внезапной тишины.
— Ничего, Джек, бейсбольный матч кончился, только и всего, — сказала Мэнди, беря тарелку и унося ее на кухню. Она надеялась, что Джек снова заснет.
Но ей не повезло. Он встал и поплелся за ней, потирая глаза. От него несло сигаретами и пивом.
— А где мой ужин? — спросил он.
— Ужин готов, — ответила она. — Мне нужно всего две минуты, чтобы подогреть его.
— Что?! — завопил Джек. — Почему он не горячий? Я говорил тебе, женщина, что хочу ужинать, еще когда пришел.
Мэнди инстинктивно отпрянула назад, пытаясь избежать неизбежного.
— Извини, Джек, — страдальчески пробормотала она.
— Извини, извини... — взъярился он. — Это все, что я слышу от тебя. Ты все время извиняешься. Это оправдание для женщины. — Он ударил ее так, что она отлетела назад. Пытаясь встать, Мэнди обожгла руку о горячую плиту за собой.
Джек и не подумал позаботиться о ней.
— Я отправляюсь в город, — сказал он, не обратив внимания на еду, которая ему в действительности была не нужна. — Найду там себе настоящую женщину.
Он вышел, оставив ее в слезах.
Услышав, как отъехал его грузовик, Мэнди вознесла молитву за безвинных людей на дороге, по которой ехал полупьяный Джек, потом направилась к шкафчику с лекарствами, чтобы смазать чем-нибудь обожженное место на руке. У нее не было надежды, что найдется что-нибудь, что сможет вот так же успокоить рану в ее сердце.
Было уже три часа ночи, а Слэйдер все не мог заснуть.
Всю вторую половину минувшего дня он обходил ферму, решая, какой участок он отведет под растениеводство, прикидывая, что надо сделать, чтобы подготовить поля к посеву в сентябре. Он прикинул, какие культуры лучше всего посадить в такую сухую погоду, понял, что дисковать почву нужно немедленно.
Он вынужден был выбрать для сна амбар, чтобы не быть поблизости от супружеских дел за закрытой дверью большой спальни Бью и Лиссы. Но он не смог убежать от себя. Глубокий ночью его мысли не доходили до столь возвышенного, как любовь, оставаясь примитивными и сексуальными.
Наконец, не в состоянии и минуты больше терпеть это мучение, он отказался от своей постели из сена и отправился к Прескотту.
Заявившись к Прессу в три часа ночи, он либо сделает его настоящим другом, либо превратит во врага. Он надеялся, что Пресс действительно сможет предложить ему лекарство от бессонницы. Слэйдер был уверен, что нуждается в нем, если намерен остаться на этой ферме с Бью и Лиссой.
Его встретило далеко не улыбающееся лицо, когда Пресс, в конце концов, начал сворачивать темно- зеленую штору за стеклянной дверью.
— Я понимаю, что ты уже несколько часов закрыт, но я надеялся, что еще не спишь, — виновато произнес Слэйдер, когда Пресс открыл дверь и пригласил его войти. — Я вспомнил, как ты говорил, что живешь над аптекой, а мне нужна твоя помощь.
— А я надеялся, что это блондин другого пола нуждается в моей помощи, — улыбаясь, ответил Пресс.
— Я не мог заснуть и вспомнил о твоем предложении, — сказал Слэйдер, следуя за ним в комнату. Пресс зевнул, включил свет над аппаратом для содовой, сел на один из черных с хромом вращающихся стульев перед ним. Слэйдер тоже присел на краешек стула.
— Бессонница? — понял Пресс. — У меня есть средство для тебя, — сказал он, протягивая руку к стеллажу с журналами. — Обычно такие стойки с журналами встречаются только в аптеках больших городов. Я выставляю все журналы, какие только можно. Это напоминает мне то время, что я проводил в аптеке в юности. Разумеется, большую часть этого времени я разглядывал журналы с верхней полки. Может, и тебе стоит посмотреть один из них?
— Порно? — спросил Слэйдер в ответ на понимающую улыбку Пресса, оценивая его чувство юмора. — Я пришел сюда, чтобы получить что-нибудь, что помогло бы мне уснуть, а ты предлагаешь мне порно? — Его зеленые глаза плясали.
— Не придирайся. Я не говорю, что это избавит тебя от плохих слов. Но есть плохие сны, и есть плохие сны.
— Хм... И это все, что ты мог бы мне рекомендовать? — спросил Слэйдер, облокотившись на холодный мраморный прилавок.
— Я бы не завернул обратно Мисс Сентябрь,[12] если бы ночью она постучалась в мою дверь. Но может быть, в конце концов, секс-журналы и не самая лучшая идея. Сам я никогда не мог вдоволь наглядеться в них на женщин. Что мне всегда нравилось в этих журналах, это то, что ты можешь разглядывать в них то, чего не видел в реальной жизни.
Слэйдер кивнул.
— Конечно, в те времена, когда я был мальчишкой, — продолжал Пресс, — эти картинки в журналах возбуждали больше, чем что-либо. А теперь после разглядывания некоторых из них можно смело идти на медицинское обследование, никто не заметит их воздействия.
Слэйдер усмехнулся:
— Это уж точно.
