Располовиненное число вновь располовинь, а удвоенное – опять удвой, и так продолжай, пока есть что половинить…»
Не поверив, что полученное таким странным способом число составит урожай, Ор проверил результат по-своему: набрал камешков и на задах за хлевом, приплясывая на мерзлой земле, раскладывал их в кучки. За три дня он убедился, что число сошлось с тем, которое они с Иллой сосчитали быстрее, чем можно обглодать хорошую кость. Да, в знаках была колдовская сила, но Ор не видел применения их в жизни родного племени. И все же каждый вечер он нетерпеливо ждал, когда дочь хозяина позовет его учиться.
Илла тоже увлеклась. Сперва приятно было выполнять важное поручение отца, но со временем все больше нравились сами занятия. До сих пор ей не с кем было поговорить о прочитанном. И оказалось вдруг, что с желтоволосым дикарем ей интереснее, чем с родней и односельчанами.
Уже весной, опять под кленом, они прочли, как в давние времена атлантское войско высадилось в устье Стикса и разбило отряды яптов, пытавшихся защитить земли предков. Для закрепления победы в месте, где Стикс вырывается из-под земли, была основана крепость Каменные Ворота – Уми Зан.
- Выходит, раньше это место было яптским! – воскликнул Ор. – Вот почему столько белолицых легло на плоты, чтобы первыми ворваться в крепость!
- О каких плотах ты говоришь?
Ор понял, что сболтнул лишнее. Но было уже поздно.
- Расскажи! – потребовала Илла. Отец не умел рассказывать о походах: «Мы их настигли, разогнали. Наших троих ранило». Дальше шло описание добычи. А насчет Севза вообще все было неясно. В последний приезд Агдан привез сестре наспех составленный лист о подвиге Тифона. Там писалось о диком самозванце, который с ничтожной шайкой мутил восточные земли… А в конце излагалось, как Тифон, напрягая всю мощь, едва одолел грозное войско нечестивого брата. Вот и пойми – где правда!
- Ну, рассказывай! – повторила Илла, толкая насупленного гия. – Не бойся, никто не узнает.
Ор начал вяло, избегая упоминать о поражении атлантов. Но Илла не давала ему пропускать дни, и незаметно он увлекся. Девушка слушала с горящими глазами. Она словно видела путь по лесам, горам, тундре, теснины Стикса, грозного бородатого вождя, восставшего на Подпирающего.
- А потом меня привели на корабль, и твой отец взял меня, - закончил он.
Илла тряхнула головой. Рассказ гия получился ярче описаний подвигов на ее любимых листах. А главное, перед ней был живой участник удивительных событий. Вот этот тощий раб, годами не старше ее, прошел половину восточных земель, с копьем мчался навстречу одетым в бронзу воинам, правил плотом, когда остальные лежали лицом вниз, боясь шелохнуться!
Чувствуя, что восхищается его смелостью, Илла нахмурилась:
- Ваша дерзость была еще мало наказана, - сказала она наставительно. – Наследник мог бы казнить всех. Что, не согласен?
- Кому нужно согласие раба! – вздохнул Ор.
- Ну скажи: с чего ваши дикие стаи вздумали бунтовать?
- Каждое племя хочет жить само, по своим обычаям. Хорошо будет, если сосед отнимет землю у твоего отца?
- Сравнил! Отец и сосед – оба атланты. Нас боги создали повелевать миром, а остальные племена – служить нам.
- Почему же боги не сказали об этом остальным племенам?
- Пошел прочь, глупый дикарь! – рассердилась атлантка. – Не зря говорят: «Упрям, как гий!» - пробормотала она, глядя ему вслед.
В сердцах Илла чуть не сказала отцу, что учение окончено – раб усвоил первый круг. Но вместо этого на следующий вечер она, как обычно, кликнула Ора, говоря себе, что надо проверить, прочно ли он запомнил измерение ценности вещей бронзой. Потом нашелся еще какой-то повод… А потом настала очередь Ора пасти общинное стадо в верховьях ущелья. Семьи по очереди давали для этого рабов из пастушеских племен.
Утром Ор ушел, взвалив на плечо мешок с едой и облезлыми шкурами, а к вечеру Илла почувствовала, что скучает и ждет дня, когда гий вернется, она разложит листы и строго скажет: «Читай».
Прохлада гор, запах цветов, знакомый пастушеский быт напоминали потерянную родину. Старшим над очередными четырьмя пастухами был негр М-Бату. За свою жизнь он сменил много хозяев, бывал на севере и в столице, а среди рабов общины считался мудрецом. Из двоих пастухов-борейцев старший знал уйму сказок и умел их смешно рассказывать. В таком славном обществе Ор не скучал о знаках и только по вечерам почему-то вспоминал свою смешливую и строгую наставницу. А потом его мысли вовсе отвлеклись в сторону.
Как-то невдалеке от стада прошли горные бараны. У Ора засосало в животе, память об охоте заставила забиться сердце. Но, вспомнив плачевные попытки поохотиться на соседских гусей, он спросил у М-Бату – кому принадлежит это стадо.
Негр оторопел, а потом расхохотался:
- Это стадо? Оно Горного духа – вот чье! Он доит их там наверху.
- Так они дикие! А почему мы не охотимся на них? Такое мясо!
Тут уж все пастухи развеселились. Атланты с сильными луками не могут подойти на выстрел к тяжелорогим!
- А ты его схватишь за ухо, гий? Или сшибешь со скалы камнем?
Шутник М-Бату был у ударе. Ор смолчал. Три дня он будто для забавы стругал тонкий ствол березки, тер о камни косо расколотую кость, потом, спрятавшись, пригнал наконечник к древку и на пробу метнул копье. Оно полетело ровно и попало в куст, в который он метил. Спрятав копье, Ор продолжал следить за баранами, стараясь найти место для засады.
Однажды ночью он выскользнул из шалаша, потрепал сторожевого пса, вытащил из тайника копье и неслышно затрусил по ущелью, залитому обманчивым лунным светом. Скоро он свернул вправо и стал подниматься к гребню. Ор двигался к рыжей скале, у которой бараны ежедневно проходили с ночлега на пастбище.
У скалы он нарвал пахучей полыни и натер тело, а потом залег в укрытии под нависающей глыбиной. К утру сильно похолодало. Чтобы не потерять силу удара, Ор, оставаясь неподвижным, напрягал и распускал мускулы рук, спины, бедер. Тьма ночи быстро превращалась в серые лохмотья. Какой-то голос внутри сказал Ору, что время подходит, а через несколько вздохов в ноздри с порывом ветерка попал слабый запах добычи…
Слушая чуть заметное цоканье, Ор знал: вот старый, с огромными рогами вожак подошел первым, втянул воздух. Сзади нетерпеливо топчутся молодые самцы, самки с ягнятами. Вот вожак свернул вправо, осколок из-под его копыт запрыгал вниз. Нет, вожака не донести. К тому же у старого мясо жесткое…
Ор считал время на вздохи. Еще два – и фигура с занесенным назад копьем бесшумно поднялась над камнем. Несколько рогачей уже миновало скалу, молодой самец приостановился, потянувшись за пучком травы. Правое плечо гия еще чуть подалось назад, и брошенное копье вошло в бок барана за лопаткой. Через миг стадо, грохоча обрушенными камнями, мчалось над кручей. Глупые! У него же нет второго копья.
Выдернув острие, Ор прижался ртом к ране. Сколько времени он не пил горячей крови! Теперь острым краем камня распороть брюхо и съесть печень – почетную добычу охотника. Остальное – в семью!
В семью? Боль сжала сердце Ора. Разгоряченный охотой, он забыл, что не сможет положить добычу перед старшей из матерей, ожидая похвалы… Ну что же, есть пастухи внизу – люди иных племен, но общей с ним доли. Они так давно не пробовали настоящего мяса!
Когда, сгибаясь под ношей, гий подходил к шалашу, все уже поднялись. М-Бату ворчал, что пора гнать стадо, а козлоногий мальчишка не иначе как лакомится щавелем у реки… При виде охотника с добычей негр остолбенело раскрыл рот, а потом издал пронзительный победный клич своего племени.
Весь день хмельные от сытости пастухи заставляли Ора повторять, как он залег, как подошли бараны, как летело копье, и в глазах их горел огонь поколений охотников. Когда же солнце заскользило к закату, Ор, завернув в шкуру рога, голову и остатки мяса, зашагал к селению. М-Бату объяснил закон атлантов: раб,
