коренным образом пересмотрена на англо-французской конференции, состоявшейся 23 декабря 1917 года в Париже. Если ранее МИД Великобритании заявлял, что Алексеев и Каледин являются единственной надеждой Антанты, то тут английские министры стали именовать русских генералов реакционерами, от которых надо держаться подальше:
«Лорд Р. Сесиль отметил, что было бы весьма уместным воздерживаться от слишком тесных связей с такими реакционерами, как Алексеев, Каледин и т. д. Генералу Бертело предпочтительнее держаться подальше от подобных людей».
Реакционерами в Париже и Лондоне стали вдруг величать тех русских генералов и политиков, которые стояли за соблюдение принципа единой и неделимой России, препятствуя столь желанному для Запада развалу своего обескровленного войной союзника.
Такая резкая перемена в оценках была обусловлена решением Лондона и Парижа де-факто признать независимость Украины, даже ценой допущения сепаратного мира между Россией и Германией, что было абсолютно неприемлемо для лидеров Белого движения:
«Лорд Мильнер… вопрос сводится к простой идее, а именно к тому, готовы ли мы в крайнем случае пойти на ссору с большевиками или нет… общее мнение Конференции сводится к тому, что если дело дойдет до этого, то мы должны поддерживать Украину, позволив большевикам объединиться с Германией. Клемансо подчеркнуто с этим согласился».
С учетом принятого решения Клемансо тут же послал соответствующую телеграмму главе военной миссии союзников при главной квартире румынской армии:
«Правительство Франции не может в данный момент официально признать украинское правительство без предварительного согласования с союзниками. Но дайте ясно понять в беседах с Шульгиным (А.Я.Шульгин — министр иностранных дел Украинской Рады, — Ю.Ж.) и представителями Украины, что Франция, признавая право наций на самоопределение, окажет всяческую поддержку национальному украинскому движению, предоставив ему всю материальную и моральную помощь, в которой оно будет испытывать нужду».
Таким образом, уже на этом этапе Антанта направила свои усилия на развал России, правда пока что это делалось еще скрытно. Впрочем, при решении вопроса о признании, или не признании независимости той или иной республики союзники руководствовались вовсе не возвышенными общечеловеческими идеалами, а исключительно своими шкурными интересами. Так, например, англичане не собирались признавать независимость Финляндии и Прибалтики до тех пор, пока это могло способствовать усилению Германии, но как только такая опасность миновала, они сделали это признание одним из главных постулатов своей внешней политики:
«Лорд Р. Сесиль заметил, что мы можем оказаться в затруднительном положении, обязавшись признать независимость Финляндии. В таком случае мы будем вынуждены признать также независимость Литвы и Курляндии, что собираются сделать немцы, и тогда Литва и Курляндия после плебисцита объединятся с Германией».
8 января 1918 года президент США Вильсон сформулировал так называемые 14 пунктов, фактически представлявшие собой масштабную программу послевоенного переустройства мира. В 6-ом пункте этой программы, посвященном России, Вильсон писал:
«Отвод иностранных войск со всех русских территорий и такое урегулирование всех затрагивающих Россию вопросов, которое обеспечит России самое полное и свободное сотрудничество других наций в предоставлении ей беспрепятственной и ничем не стесненной возможности принять независимое решение относительно ее собственного политического развития и ее национальной политики и гарантирует ей радушный прием в сообществе свободных наций при том образе правления, который она сама для себя изберет…»
Насколько «радушным» должен был бы стать этот прием, вскоре стало ясным из комментариев к пунктам вильсоновской программы, подготовленным в октябре 1918 года госдепартаментом США. Комментарий госдепа к русскому 6-му пункту гласил:
«Первым возникает вопрос, является ли русская территория синонимом понятия территории, принадлежавшей прежней Российской империи. Ясно, что это не так, ибо пункт XIII обусловливает независимую Польшу, а это исключает территориальное восстановление империи. То, что признано правильным для поляков, несомненно, придется признать правильным и для финнов, литовцев, латышей, а может быть, и для украинцев…»
Вот только разве что татар да чукчей запамятовал американский госдеп в своем поминальном списке.
«…Кавказ придется, вероятно, рассматривать как часть проблемы Турецкой империи…».
А на каком это основании? Ведь Турция была союзницей Германии и, следовательно, страной проигравшей войну, чего нельзя сказать о России. Однако Америка все это просто игнорирует:
«…Нет никакой информации, которая позволила бы составить мнение о правильной политике по отношению к мусульманской России, т. е., коротко говоря, к Средней Азии…»
Это, вообще, правовой перл всех времен и народов, который должен занять свое достойное место в книге Гиннеса. У Америки, ведете ли, нет информации, правильно ли Россия ведет себя по отношению к мусульманам. И этого оказывается вполне достаточно, для того чтобы поставить вопрос о передаче российских мусульман под управление какой-нибудь другой державе, где с ними, конечно, будут себя вести правильно:
«…Весьма возможно, что придется предоставить какой-нибудь державе ограниченный мандат для управления на основе протектората».
В итоге все эти комментарии по плану расчленения России нашли свое концентрированное выражение в карте, составленной Госдепартаментом США для Парижской мирной конференции и озаглавленной «Предлагаемые границы в России». На этой карте непосредственно к России была отнесена только Среднерусская возвышенность, а в приложении к карте говорилось:
«Всю Россию следует разделить на большие естественные области, каждая со своей экономической жизнью. При этом ни одна область не должна быть настолько самостоятельной, чтобы образовать сильное государство».
10 февраля Троцкий на переговорах о сепаратном мире с Берлином выдал свою печально знаменитую формулу
