женщин, аресты и расстрелы советских служащих в городах, конфискации имущества и еврейские погромы — все это было «нормой» поведения польских оккупантов.
За отказ населения дать оккупантам продовольствие были полностью сожжены деревни Ивановцы, Куча, Собачи, Яблуновка, Новая Гребля, Мельничи, Кирялловка и др. Жителей этих деревень расстреляли из пулеметов. В местечке Тетиево было вырезано 4 тысячи человек. Из-за оперативной важности путей сообщения особенно пострадали местные железнодорожники. Многие из них были арестованы и расстреляны по обвинению в саботаже, другие — уволены, лишены жилья и имущества. Так что по жестокости и несправедливости польская агрессия 1920 года мало чем отличалась от последующей нацистской агрессии 1941 года.
Начало широкого польского наступления на Украине и захват Киева привели к существенным изменениям в стратегии Советской России. Польский фронт стал основным, а война с Польшей — главной задачей Красной армии. Более того, польская агрессия привела к определенному национальному сплочению в расколотой гражданской войной стране.
Под влиянием польской угрозы 1 мая царский генерал Брусилов обратился к советским властям с предложением о поддержке Красной армии в боях с Польшей. 2 мая РВСР решил создать при главкоме особое совещание по вопросам увеличения сил и средств для борьбы с наступлением польской контрреволюции во главе с Брусиловым. Началась запись бывших царских офицеров в Красную армию.
Однако к наращиванию сил на Западном фронте Реввоенсовет республики приступил только после того, как окончательно определилось поражение войск Деникина и Колчака. Войска, перебрасываемые на польский фронт, находились в это время от театра военных действий за тысячи километров — в Сибири, на Урале и на Кавказе. При этом состояние железных дорог во время Гражданской войны было исключительно тяжелым, поэтому в течение полутора месяцев, с 15 марта по 1 мая, на Западный фронт прибыло всего 3 дивизии двухбригадного состава, а на польский участок Юго-Западного фронта — только одна стрелковая дивизия. Остальные войска все еще находились в пути.
14 мая Красная армия перешла в контрнаступление, а к 8 июня было сломлено сопротивление войск противника, сосредоточенных в районе Казатина и Бердичева. Глубина прорыва 1-й Конной армии в тыл польских войск составила 120–140 км. Польский фронт на Украине оказался расколотым на две части. Потеряв управление своими войсками, польский штаб во главе с Пилсудским, находившийся в Житомире, в спешке передислоцировался в Новоград-Волынский.
12 июня был освобожден Киев. 20 июня советские войска овладели станциями Калиновка и Жмеринка. 3 июля советская конница освободила Острог, а на следующий день овладела важным опорным пунктом вражеского сопротивления — городом Ровно.
9 июля Красная армия освободила город Игумен, а 11 июля — Минск. На всем фронте польские войска вынуждены были отходить на Запад. 17 июля войска 15-й армии вошли в Лиду, 19 июля 3-й кавкорпус ворвался в Гродно, а войска 16-й армии освободили Барановичи. 23 июля Мозырская группа заняла Пинск. Одновременно на Юго-Западном фронте в боях 18–21 июля советским конникам удалось продвинуться в направлении Львова.
Успехи Красной армии были встречены на Западе крайне болезненно. Если польская агрессия в Литве, Белоруссии и Украине, когда войсками Пилсудского были захвачены Вильнус, Минск и Киев, ни в Лондоне, ни в Париже не вызвали никаких протестов, напротив в это время Запад поставлял Пилсудскому большое количество вооружения и боеприпасов, то перспектива краха вороватого союзника привела к бурным протестам западных политиков и требованиям остановить наступление Советов на Варшаву.
11 июля советским представителям в Англии была передана нота лорда Керзона с требованием остановить наступление Красной армии. Окончательно же вопросы разграничения территорий в Восточной Европе предлагалось решить на международной конференции в Лондоне. В случае же продолжения наступления советских войск в Польше, Англия и ее союзники угрожали поддержать Польшу
Мнения в советском руководстве относительно английской ноты разделились. Довольно осторожную позицию занял глава НКИД Чичерин, предлагавший принять это предложение, выйти на линию Керзона, на которой следовало вести переговоры с Польшей, подтянув тылы и дав отдых войскам. В случае необходимости можно было с этой линии начать новое наступление. Кроме того, глава советской дипломатии предлагал выставить встречные условия — начало мирных советско-польских переговоров, сокращение польской армии и выдача ею полученного от союзников военного снаряжения.
Аналогичную позицию занял и Сталин, который 11 июля писал в «Правде» что, хотя
«наши успехи на антипольских фронтах несомненны…, но было бы недостойным бахвальством думать, что с поляками в основе уже покончено, что нам остается лишь проделать „марш на Варшаву“: Это бахвальство… неуместно не только потому, что у Польши имеются резервы, которые она несомненно бросит на фронт…, но и прежде всего потому, что в тылу наших войск появился новый союзник Польши — Врангель, который грозит взорвать с тыла плоды наших побед над поляками… Смешно поэтому говорить о „марше на Варшаву“ и вообще о прочности наших успехов, пока врангелевская опасность не ликвидирована».
Однако под влиянием победных реляций и бахвальства командующего Западным фронтом Тухачевского о том, что левый фланг польских войск якобы уже разбит совершенно, а польская армия более неспособна к дальнейшему сопротивлению, руководство страны отклонило английские предложения и приняло силовой вариант решения польской проблемы.
Военный «корифей» не смог адекватно оценить тот факт, что войска Западного фронта в ходе предшествовавших боев понесли большие потери и оказались существенно ослабленными, а их тыловые части отстали на 200–400 километров, в связи с чем нарушилась система снабжения войск боеприпасами и продовольствием. В результате этого в момент начала наступления на Варшаву в войсках Западного фронта попросту не хватало патронов, винтовок и артиллеристских снарядов.
Тем временем советское наступление продолжалось и 24 июля войска Западного фронта прорвали оборону поляков и форсировали реки Неман и Шару, 25 июля вступили в город Волковыск, 27 июля — в Осовец и Пружаны, 29 июля — в Ломжу, а 30 июля был занят Кобрин. 1 августа Красная армия освободила Брест, 3 августа советские войска заняли Остров, а 6 августа — Остроленку.
Одновременно на Юго-Западном фронте 1-я Конная армия, развивая наступление на Львов, 26 июля овладела Бродами, а к 28 июля на широком фронте с боями вышла к реке Западный Буг. На юге фронта 14-я армия прорвала польскую оборону на реке Збруч и 26 июля овладела Тарнополем. А на севере 4 августа 12 -я армия вступила в Ковель.
Принципиальным является то обстоятельство, что в период своих наибольших военных успехов Советское правительство вновь заявило, о признание независимости и этнографических границ Польши:
«Наступление советских войск является чисто военной операцией, не наносящей ущерба будущему мирному договору и не посягающей на независимость и неприкосновенность Польского государства в его этнографических границах, причем переговоры начнутся, как только для их ведения вернутся польские делегаты».
В этом было принципиальное отличие позиции Москвы от позиции правящего режима в Польше, который стремился захватить территории и поработить народы соседних государств: Литвы, Белоруссии и Украины.
Здесь необходимо остановиться еще на одной грубой ошибке Тухачевского, который явно проморгал концентрацию польских войск на ивангородском направлении, отрицая ее даже после соответствующих предупреждений со стороны главкома Реввоенсовета республики. Эта промах Тухачевского виден из записи его переговоров по прямому проводу с С. С. Каменевым, состоявшимися 10 августа. Командующий Западным фронтом заявляет:
