Иванов взглянул на бабулек, раздумывая позвать на помощь или нет.
– Только дернись, у меня палец на кнопке, – шепнул он старику на ухо. А вслух в расчете на свидетельниц произнес:
– Осторожно, дедуля, не споткнись, тут ступенька еще одна.
Тот промолчал, но попыток к бегству не предпринимал$7
– Ничего пусть посидит, у меня в подполе от ядреной бонбы прятаться можно, – рекламировал свой каземат Митрич.
– Ядерной, – машинально поправил его Олег, завязывая Иванову глаза, черным шарфом, на всякий случай.
– Ядерная, ядрена, один хрен, Как бабахнет, мало не покажется, – усмехнулся Митрич. – Там раньше полигон учебный был, а потом под кооперативы дачные участки раздали. Мне бункер этот достался. Мы домик над ним возвели… – пояснил он.
Бункер и вправду оказался превосходным, выбраться из такого самостоятельно Иванов не смог бы. Найти его здесь братки вряд ли найдут.
Олег на всякий случай предупредил:
– Если что, я тут хозяину оставлю коробочку, во избежание неприятностей… А теперь последнее одолжение, – Олег протянул мобильник Иванову. – Назначь своему «приятелю» встречу в «Лас-Вегасе», на восемь часов. Скажи хочешь переговорить с ним о процентах или… сам реши, что лучше. Только без глупостей, просить о помощи, подавать условные сигналы не советую.
Иванов сделал, что ему приказали. Если бы взгляд мог убивать, от Парамонова осталось бы только мокрое место, а бункер взорвался бы изнутри.
– Вот и молодец, глядишь, на суде тебе зачтется сотрудничество. Советский суд, он самый гуманный в мире… – пошутил Олег.
Иванов не счел нужным вступать в разговор, он уселся на один из ящиков и демонстративно отвернулся к стене. Митрич запер дверь бункера на массивный запор, прицепил здоровенный амбарный замок. По лестнице они выбрались из подпола, Митрич закрыл крышку люка, сверху для надежности, придавив бочкой.
– У меня отсюда ни одна мышь не выскочит, можешь не переживать Константиныч. Тут и охраны никакой не нужно. Вода там в углу есть, жратвы полно, с голоду не подохнет.
– Не успеет, – отозвался Олег. – Нам нужно скорее из этого дерьма выпутываться, я уже столько народу в это дело втянул. И тебя, и внучку и этих вот, – Олег махнул в сторону Скелета и Толстого, сидящих за деревянным столиком под яблоней. Толстый как всегда ныл, а Скелет что-то ел.
– Митрич, ты микроавтобус раздобыть где-нибудь можешь? Приличный.
– Микроавтобус? – Митрич почесал макушку. – Смотря сколько денег дашь. Можно купить, можно в аренду, можно просто на пару часов покататься…
– Давай на покататься… Сколько времени тебе нужно? Часа за три управишься? К моему дому подгонишь. Будем ждать, – уточнил Олег.
Митрич кивнул головой, взял деньги и исчез.
Олег подошел к Толстому со Скелетом он помолчал несколько минут, а потом признался:
– Вы мне очень помогли… Я обязательно с вами расплачусь, вы и так уже много для меня сделали и не обязаны, – нужные слова находились с трудом. – Мы стали полноправными компаньонами… Вам по праву принадлежит столько же сколько и мне…
– Ладно, Олег, давай короче, – пришел ему на выручку Скелет.
– Без вашей помощи мне не вытащить оттуда Дудинкина, вы должны знать, что это опасно… Я вас прошу, хотя и не имею на это права.
– Не знаю, как Толстый, а я согласен, – произнес Скелет.
– Спасибо, Георгий, – Олег протянул ему руку, чего не делал ни разу за время знакомства.
Толстый вздохнул и подал голос:
– Черт с вами, все равно они нам жизни не дадут. А я давно мечтал посетить Европу…
Олег улыбнулся:
– Беру на себя обязанности вашего гида, Антон Антонович, если захотите посмотреть Италию.
– Надеюсь, что мы сможем сделать это в ближайшее время, – отозвался Антон Антонович.
Оставим пока Олега с сотоварищами на стадии приготовлений к штурму загородного дома и посмотрим, что происходит внутри.
Сообщение Иванова о том, что встречи с Акакием Сидоровичем жаждет Крюк, оказалось страшной правдой. Он появился собственной персоной, зона пошла Крюку не на пользу – его рожа стала еще страшнее, а характер и, без того мерзкий, испортился окончательно.
– Ну что, Акаша, вот и свиделись, – произнес бандит, без предупреждения въезжая Акакию Сидоровичу в зубы. Рот сразу наполнился солоноватой слюной, Дудинкин выплюнул на пол два зуба.
– Говорить не хочешь, гордый! – произнес Крюк, нанося следующий удар.
Акакий вздохнул еще минус два зуба. Рука у Крюка набита, недаром вторая его кличка – Стоматолог. Выбивание зубов, было его страстью, хобби, если угодно.
– Где деньги, гнида? – спокойно спросил Крюк, нанося очередной удар.
Акакий помотал головой, в принципе, ему было уже все равно. Если со стариком можно было попробовать договориться, то с Крюком не стоило даже пытаться. Он свою работу доведет до конца, собственноручно пришибет его.
Крюк продолжал отрабатывать удары на Дудинкине, пока не утомился. Здоровенный бугай, белоснежным полотенцем промокнул капельки пота блестевшие с рожи Крюка (автор простит извинения у читателя, но эту часть лица господина Крюка, иначе назвать нельзя. Рябое, широкоскулое, с перебитым носом, одним глазом и шрамом через всю щеку, все голливудские монстры и чудовища по сравнению с ним, выглядели просто младенцами-херувимами).
– Надумал говорить или еще помучиться охота? – спросил Крюк у лежащего на полу Акакия.
Акакий никак не отреагировал на вопрос, он дошел до такого состояния, когда человек просто перестает реагировать на боль.
– Крюк, он, по-моему, того, в отключке или подох, – произнес шестерка, поддевая носком ботинка безвольное тело лежащего на полу.
Крюк сплюнул на пол:
– Не-е, эта тварь живучая, ладно, пусть полежит, пойдем перекусим чего-нибудь, для восстановления сил.
Дверь за ним закрылась, Акакий попытался пошевелиться, но не смог. Он молил о смерти, быстрой смерти. В избавление он уже не верил. В его голове произошел какой-то сдвиг. Акакию почудилось что с ним рядом ангел. Да-да, самый настоящий ангел. С белыми пушистыми перьями в белом одеянии с добрым усталым лицом.
– Акакий, Акакий, во что ты свою жизнь превратил? Ты был таким замечательным ребенком.
Акакий, который воочию видел ангела, отозвался:
– Ты зачем пришел?
– Мне тяжело, что тебе так плохо. Это наказание за все твои грехи. Молись, Акакий, молись о прощении… Бог не оставит тебя.
Разговор с ангелом прервал звук открывающейся двери, в щель просунулась голова одного из бандитов:
– С кем ты тут бакланишь? – рявкнул он, оглядывая пустое помещение.
Акакий едва слышно ответил:
– Не видишь, с ангелом разговариваю.
– Писец, крышу сорвало, – сплюнув на пол, авторитетно заявил бандит. – Глюки, это уже последнее дело.
Акакий видел ангела ясно и четко, каждое перышко, каждую складочку на его балахоне. Он закрыл глаза и погрузился в спасительную темноту.
Крюковская шестерка поднялась к хозяину и доложила:
– Крюк, он сам с собой разговаривает, раскалывать его надо, пока кони не двинул…
