создавались в заводских цехах, формировались по производственному принципу, а также по всей экономической и административной вертикали.
1932 год был особенно тяжелым для государства: после коллективизации сельское хозяйство находилось в кризисе, страна испытывала острую нехватку продовольствия, люди во многих регионах умирали с голоду. Промышленное производство упало, потому что плохо питавшиеся работники были слишком слабы, чтобы нормально трудиться. В финансовой системе царил хаос, наблюдался огромный дефицит государственного бюджета. Попытки уменьшить его путем повышения цен на продовольствие привели к дальнейшему снижению уровня жизни. Население проявляло недовольство: в некоторых городах начались волнения, а голодные крестьяне покидали только что созданные колхозы. Хлеб в городах выдавался по карточкам. Когда весной 1932 г. были снижены нормы карточного снабжения хлебом, в городах начались антиправительственные выступления[10]. К осени голод — самый масштабный в стране в новое время — еще больше усилился. В 1932—1933 гг. от голода умерло не менее 7 млн чел. Власти отдавали приоритет снабжению городов, что порождало крайне жестокое отношение к крестьянам. Из колхозов вывозился практически весь хлеб; часто того, что оставалось, не хватало на удовлетворение жизненно важных нужд крестьян. Протестовавших арестовывали и либо казнили, либо отправляли в исправительно-трудовые лагеря.
Властные полномочия самого Сталина постепенно росли, и после падения Бухарина он стал ведущей фигурой в руководстве страны. Вокруг него развился культ личности, начало которому, по большому счету, положило празднование его пятидесятилетия в декабре 1929 г. Сталина, который теперь считался практически непогрешимым, превозносили как гения. Впоследствии культ Сталина продолжал уси ливаться. На XVI съезде партии открытой оппозиции уже не было. Делегаты вновь заклеймили разгромленную «правую оппозицию», а ее представителям пришлось, унижаясь, каяться. Отказавшихся капитулировать троцкистов критиковали еще более жестко — они теперь, согласно политическому отчету ЦК съезду, представляли собой «антисоветскую контрреволюционную группу» [11].
Официальное осуждение всех уклонов и видимое единодушие, впрочем, не поставили крест на оппозиции. В декабре 1930 г. С. И. Сырцов, кандидат в члены Политбюро, и В. В. Ломинадзе, первый секретарь Закавказского крайкома партии, были исключены из ЦК. Оба придерживались взглядов, схожих с взглядами «правой оппозиции», им было предъявлено обвинение во фракционной деятельности[12].
Во время серьезного кризиса 1932 г. некоторые партийцы попытались организоваться и вести пропаганду против Сталина и его политики. В ноябре 1932 г. три видных члена партии, Н. Б. Эйсмонт, В. Н. Толмачев и А. П. Смирнов, были обвинены в создании «контрреволюционной группы». Наибольшую известность как оппозиция партийному руководству того времени получил «Союз марксистов-ленинцев», идеологическим вождем которого был Мартемьян Рютин. В 1932 г. Рютин разработал политическую платформу и составил обращение к членам ВКП(б). В этих документах резкой критике подверглись партийное руководство и лично Сталин[13]. Рютин уже был исключен из партии, и теперь его участь разделили многие его сторонники. Он и его приверженцы были арестованы и приговорены к тюремному заключению. Рютину дали десять лет. Позже он и многие его единомышленники были казнены.
Дело Рютина сыграло важную роль в дискуссиях об убийстве Кирова. По данным некоторых историков, Сталин, предположительно, потребовал для Рютина смертной казни. Киров будто бы не согласился с этим и добился поддержки большинства членов Политбюро по этому вопросу, тем самым нанеся Сталину поражение. Это, возможно, послужило Сталину мотивом для убийства Кирова. Мы вернемся к делу Рютина в гл. 9.
Дело Рютина повлияло также на судьбы Зиновьева и Каменева, которые относительно быстро, после исключения в 1927 г., были восстановлены в партии. Но теперь Зиновьев и Каменев обвинялись в том, что, зная о существовании группы Рютина и будучи знакомыми с ее документами, не сообщили об этом партии. Их вновь исключили из партии и приговорили к трем годам ссылки. Но уже в декабре 1933 г. их снова восстановили после нового покаяния[14].
По мере уничтожения различных оппозиционных группировок Центральный Комитет и Политбюро во все большей степени пополнялись людьми, верными Сталину и его политике. В 1930-е гг. наиболее влиятельными политиками наряду со Сталиным были Вячеслав Молотов и Лазарь Каганович. Молотов в 1930-е гг. являлся членом Политбюро и председателем Совета Народных Комиссаров (аналог премьер- министра). Каганович также был членом Политбюро, секретарем ЦК и в первой половине 1930-х гг. возглавлял московскую организацию. Другие ключевые фигуры в окружении Сталина первой половины 1930-х гг. — Клим Ворошилов, Серго Орджоникидзе, Валериан Куйбышев, Анастас Микоян и Сергей Киров, каждый из которых в это время был членом или кандидатом в члены Политбюро. этот же период Ворошилов занимал пост наркома по военным и морским делам, а Орджоникидзе — наркома тяжелой промышленности. Куйбышев возглавлял Госплан, высший плановый орган Советского Союза. Микоян был народным комиссаром торговли (так наркомат именовался до 22 ноября 1930 г., в 1930-1934 гг. — наркомат снабжения, в 1934-1938 гг. — наркомат пищевой промышленности, с 1938 г. — наркомат внешней торговли. —
В 1931 г. культурная революция сошла на нет. Наряду с нереалистичными промышленными планами и хаосом, который вызвала в деревне насильственная коллективизация, атаки на «буржуазных специалистов» и попытки заменить их недавно подготовленными представителями и представительницами рабочего класса привели к многочисленным проблемам в промышленности: наблюдались высокий уровень прогулов, текучесть кадров, снижение производительности труда, низкое качество продукции, несчастные случаи на производстве и рост алкоголизма и преступности. Партийные вожди вынуждены были признать, что попытки пролетаризировать техническую интеллигенцию и наступление на буржуазных специалистов крайне негативно сказались на экономике.
Подрыв авторитета управленцев ослабил производственную дисциплину Выдвижение на командные высоты рабочих — зачастую неоправданно поспешное — приводило к низкому качеству управления производством. В июне 1931 г. Сталин произнес речь, в которой ta клеймил «уравниловку» и объявил о приостановке продвижения рабочих-производственников. Он призвал к тому, чтобы «побольше внимания и заботы» проявлялось по отношению к специалистам «старой школы», которые, как утверждал Сталин, «определенно поворачивают в сторону рабочего класса»[15].
Как следствие, был принят ряд мер по ограничению рабочих в правах, по улучшению дисциплины и борьбе с текучестью кадров. Отлынивание от работы стало уголовно наказуемым, были введены обяза тельные трудовые книжки, записи в которых фиксировали переход рабочих с предприятия на предприятие. Общепринятой практикой стало материальное стимулирование: увеличилась доля сдельной работы и выросла разница в зарплате. «Социалистическое соревнование» как между рабочими, так и предприятиями, как предполагалось, должно было стимулировать трудовую активность трудящихся. Значительно улучшилось положение специалистов из «бывших» и членов их семей.
Этот перелом в рабочей политике был лишь одной стороной явления, получившего название «Великое отступление»[16]. После 1931 г. происходила общая переоценка революционных ценностей, которых так упорно придерживались многие большевики. Она сделала неак туальным антибуржуазный радикализм, занимавший некогда прочные позиции. Аналогично новому требованию порядка и нормального режима работы на производстве и в сфере управления, в культуре и общественной морали акцент делался на ценностях, во многом характерных для традиционной буржуазной респектабельности. В образовании вернулись к традиционным авторитарным методам обучения с упором на дисциплину и власть учителей. В университетах профессора вернули себе авторитет, и прием в вузы стал осуществляться на основании конкурса оценок, а не по социальному происхождению абитуриента или политическому критерию. В искусстве авангардизм подвергся резкой критике, стали востребованы более традиционные художественные формы. В литературе герой необязательно должен был быть простым
