транспорта требовало сосредоточения всех сил страны на хозяйственном фронте. Необходимо было направить несколько миллионов из числа демобилизованных солдат на восстановительные работы, уменьшить расходы на содержание армии. И в то же время нужно было сохранить и упрочить оборону страны. «Сейчас мы целый ряд могучих держав отучили от войны с нами, но надолго ли, мы ручаться не можем»[21], – говорил В. И.Ленин.
Уже в 1920 и 1921 годах начался перевод полностью или частично на трудовое положение армий, непосредственно не участвующих в боевых операциях. Для этой цели при Совете Труда и Обороны была создана комиссия, которую возглавляли М. И. Калинин и Ф. Э. Дзержинский. Трудовые армии много сделали для увеличения добычи топлива, сырья, подъема сельского хозяйства.
В целом в результате демобилизации к концу 1924 года численность вооруженных сил сократилась с 5,5 миллиона до 562 тысяч человек.
Конечно, демобилизация отвечала интересам миллионов солдат. Тянуло к земле, станку, хотелось вернуться в семью, домой. Удержать кадровых солдат в армии было очень трудно, тем более что среди них большинство составляли крестьяне. Этот процесс мог далеко зайти, «размыть» ядро армии. В феврале 1921 года по решению Оргбюро ЦК РКП(б) демобилизация коммунистов из армии была прекращена[22]. Несколько ранее ЦК РКП(б) обратился ко всем парторганизациям с циркулярным письмом «О Красной Армии», в котором решительно предупредил все партийные организации о недопустимости ослабления заботы о Красной Армии. Вообще же в армии оставались в основном те, кто в соответствии с наклонностями и способностями решил посвятить себя военному делу.
В условиях мирного строительства того времени было необходимо разработать единую военную доктрину, упрочить регулярную Красную Армию, решить новые сложные вопросы организационного строительства, наладить подготовку военных и политических кадров. Особое внимание уже тогда обращалось на необходимость укрепления специальных технических частей (пулеметных, артиллерийских, автоброневых, авиационных и др.), обеспечения их всем необходимым.
Эти проблемы обстоятельно обсуждались на X, XI, XII съездах РКП(б). Дело не обошлось без острых споров. По поручению ЦК партии М. В. Фрунзе и С. И. Гусев подготовили тезисы «Реорганизация Красной Армии», в которых отстаивали сохранение кадровой армии и намечали постепенный переход к милиционным формированиям, ратовали за развитие советской военной науки. Другие утверждали, что нужно немедленно переходить к милиционной системе комплектования армии. X съезд РКП(б) принял ленинский курс военного строительства в мирное время. В постановлении съезда было прямо записано: «Неправильной и практически опасной для настоящего момента является агитация некоторых товарищей за фактическую ликвидацию нынешней Красной Армии и немедленный переход к милиции»[23].
Несмотря на все усилия, предпринятые партией для укрепления армии, чувствовалось, что необходимы какие-то более радикальные меры, и чем скорее, тем лучше.
С июня 1922 по март 1923 года я работал в должности командира эскадрона 38-го кавалерийского полка, а затем заместителем командира 40-го кавалерийского полка 7-й Самарской кавалерийской дивизии. Во главе этих полков стояли опытные командиры Димитров и Косенко, и я у них многому научился. Командный состав, партийная организация и политический аппарат полков составляли хороший и работоспособный коллектив.
Благоустроенных казарм, домов начальствующего состава, столовых, клубов и других объектов, необходимых для нормальной жизни военного человека, у большинства частей Красной Армии тогда еще не было. Жили мы разбросанно, по деревням, квартировали в крестьянских избах, пищу готовили в походных кухнях, конский состав размещался во дворах. Все мы считали такие условия жизни нормальными, так как страна наша переживала исключительные трудности.
В начальствующем составе армии люди были главным образом молодые и физически крепкие, отличавшиеся большой энергией и настойчивостью. К тому же большинство из нас были холостыми и никаких забот, кроме служебных, не знали. Отдавались мы работе с упоением, посвящая ей по 15–16 часов в сутки. Все же и этого времени не хватало, чтобы везде и во всем успеть.
Весной 1923 года телефонограммой из штаба дивизии меня вызвали к комдиву. Причины не знал и, надо признаться, несколько волновался: уж не натворил ли чего?
Комдив Н. Д. Каширин принял меня очень хорошо, угостил чаем и долго расспрашивал о боевой и тактической подготовке в нашем полку. А потом вдруг спросил:
– Как вы думаете, правильно у нас обучается конница для войны будущего и как вы сами представляете себе войну будущего?
Вопрос мне показался сложным. Я покраснел и не смог сразу ответить. Комдив, видимо, заметив мою растерянность, терпеливо ждал, пока я соберусь с духом.
– Необходимых знаний и навыков, чтобы по-современному обучать войска, у нас, командиров, далеко не достаточно, – сказал я. – Учим подчиненных так, как учили нас в старой армии. Чтобы полноценно готовить войска, нужно вооружить начальствующий состав современным пониманием военного дела.
– Это верно, – согласился комдив, – и мы стараемся, чтобы наши командиры прошли военно- политические курсы и академии. Но это длительный процесс, а учебных заведений у нас пока маловато. Придется первое время учиться самим.
Он прошелся по кабинету и неожиданно объявил, что меня решено назначить командиром 39-го Бузулукского кавалерийского полка.
– Я вас не очень хорошо знаю, но товарищи, с которыми разговаривал, рекомендуют вас на эту должность. Если возражений нет, идите в штаб и получите предписание. Приказ о назначении уже подписан.
Прощаясь с комдивом, я был очень взволнован. Новая должность была весьма почетной и ответственной. Командование полком всегда считалось важнейшей ступенью в овладении военным искусством.
Полк – это основная боевая часть, где для боя организуется взаимодействие всех сухопутных родов войск, а иногда и не только сухопутных. Командиру полка нужно хорошо знать свои подразделения, а также средства усиления, которые обычно придаются полку в боевой обстановке. От него требуется умение выбрать главное направление в бою и сосредоточить на нем основные усилия. Особенно это важно в условиях явного превосходства в силах и средствах врага.
Командир части, который хорошо освоил систему управления полком и способен обеспечить его постоянную боевую готовность, всегда будет передовым военачальником на всех последующих ступенях командования как в мирное, так и в военное время.
В самом конце гражданской войны в армии насчитывалось более 200 курсов и школ, готовивших кадры для всех родов войск. В 1920 году командные курсы уже выпустили 26 тысяч красных командиров. Постепенно создавалась широкая сеть курсов, школ, академий, зарождалась единая система обучения и воспитания пролетарского командного и политического состава. Младший комсостав готовился поначалу в полковых школах в течение семи – десяти месяцев, средний комсостав – в военных школах и военно-морских училищах, а старший – в военных академиях. В республиках открывались национальные военные школы. Большое значение приобрели затем курсы усовершенствования комсостава. На таких курсах я тоже учился. Об этом речь еще впереди.
Сейчас хотелось бы заметить, что не менее важную, на мой взгляд, роль в подготовке квалифицированного комсостава, особенно младшего и среднего звена, играла учеба, самообразование непосредственно в лагерных условиях, так сказать, без отрыва от производства. Десятки, сотни тысяч военных пополняли таким образом свои знания, совершенствовали боевую закалку, тут же отрабатывая их в учениях, маневрах и походах. И тот, кто не смог по тем или иным причинам пойти в учебное заведение, упорно занялся самоусовершенствованием непосредственно в частях.
Конечно, были тогда командиры, которые после успешного завершения гражданской войны чувствовали себя знатоками военного дела, считали, что им, собственно говоря, нечему учиться. Некоторые из них потом поняли свои заблуждения и перестроились. Другие же так и остались со старым багажом и, естественно, вскоре уже не соответствовали возросшим требованиям и вынуждены были уйти в запас.
Когда в конце мая 1923 года я вступил в командование полком, он готовился к выходу в лагеря. Это был первый выход частей конницы на лагерную учебу после гражданской войны, и многие командиры не имели ясного представления о работе в новых условиях. При приеме полка обнаружились недостатки в
