– Ровно двести грамм, – торжественно сказала она и, догадываясь, кто настоящий хозяин конфет, подала кулек Саше. Они с мамой Катей уложили его в котомку.
Мама Катя долго присматривалась к обуви, что-то подсчитывала, потом попросила детские ботиночки.
– Давай, Саша, примерим.
Сашиной ножке было свободно в ботинке, но они были такие блестящие, красивые, с настоящими шнурками. Он пошевелил пальчиками ног, – место еще есть.
– Вот и хорошо, надолго хватит. Ты еще подрастешь, и ножка подрастет, как раз хорошо будет.
Саша хотел было их не снимать, остаться в ботинках, да мама Катя не разрешила:
– Снимай, снимай, в бараке будешь носить.
Саша с огорчение смотрел, как коробочка с ботинками скрылась вслед за конфетами.
Нищий все так же молча стоял на крыльце.
– Мама Катя, я ему дам конфетку, он, наверное, никогда их не ел.
– Эти конфеты ваши, общие, от своей порции можешь дать.
Саша, гордый от покупки настоящих магазинных ботинок, сунул руку в мешочек, нежно погладил коробку с ботинками, потом вытащил из кулечка конфетку:
– На, дедушка, кушай на здоровье.
– Спасибо, дай Бог и тебе здоровья.
Они спустились с крыльца и направились в сторону реки.
– Саша, съешь и ты хоть одну.
– Нет, мама Катя, я обещал ни одной не трогать, все привезти.
– Екатерина Васильевна, здравствуйте!
Саша и мама Катя обернулись. К ним подходила незнакомая Саше женщина. Они с мамой Катей оживленно заговорили о чем-то, что саше было совсем не нужно. Он спешил вернуться в поселок, чтобы надеть ботиночки и побежать к Шуре, пусть она посмотрит, какие они красивые.
– Мама Катя, я пойду на берег, буду катер ждать, чтобы он мимо не проплыл.
– Хорошо, хорошо. Иди и жди меня у лодки, никуда не отходи.
Саша пошел, бережно неся свои покупки. На берегу он увидел стоявшего около бревен мальчика примерно своего возраста, который беззвучно плакал. Остановился напротив.
– Почему ты плачешь?
– Больно…
– Чего больно?
– Я с доски съехал, занозы попали. Не могу вытащить.
– Нашел из-за чего плакать. Давай, вытащу.
Тот снял штанишки, и Саша увидел несколько торчащих заноз. Положил рядом торбу, наклонился, чтобы лучше видеть, и выдернул все три занозы.
– Ну, вот и все. Конфетку в бумажке хочешь?
– Хочу.
– На, возьми. У меня много есть.
– А ты чего не ешь?
– Я потерплю, пока приедем. Меня ждут Шура, Франя и Рая. Я им обещал ни одной конфетки не есть.
– Вкусная конфета. Когда мама была, она мне тоже покупала.
– А где твоя мама?
– Она заболела, опоздала на работу, ее отправили куда-то на лесоповал. Когда будет зима, она вернется.
– У меня мама тоже на лесоповале. Я ее еще не видел, но у меня пока есть вторая мама – мама Катя.
Мальчик задумался.
– Две мамы не бывает, зачем ты так ее зовешь?
– Ей нравится. Она мне обещает, когда нас НКВД отпустит, то мы сразу поедем к моей настоящей маме.
– А я, пока моей мамы нет, живу у ее сестры, она ругает меня, что я сижу у нее на шее. Никогда на ее шею даже и не думал садиться. Буду свою маму ждать.
– На еще конфетку.
– Марш домой! – раздается почти над ними сердитый голос вышедшей из барака женщины. Она подхватила мальчика на руки и пошла к стоящему поодаль бараку.
