— Судья был непоколебим.
— Значит, судья был подкуплен. Сколько же денег ему дали?
Я спрашиваю профессора, куда направились Стюарт и Хассан. Но он этого не знает.
— Если тебя это утешит, то других членов группы задержали для дальнейшего разбирательства. У них было обнаружено незарегистрированное оружие, на ношение которого к тому же подозреваемые не имеют разрешения.
— Слабое утешение.
— Отнесись к этому спокойно, Бьорн. Они не могут знать, куда ты уехал.
— Это не очень успокаивает.
— Нам приходится уважать решение суда. Процессуальная защита бывает за нас, а бывает и против нас.
— А как с
— Дворец Мьерколес для тебя сейчас является самым спокойным и самым надежным местом.
СВЯЩЕННАЯ БИБЛИОТЕКА
— Беатрис, можно тебя кое о чем спросить?
— Конечно.
Она пригласила меня к себе обедать. Мы сидим у окна в ее столовой. У нее есть собственная квартира, которая расположена в северной части дворца. Мы вдвоем. Только Беатрис и я. Если кому-то что-то пришло в голову, оставьте свои мысли при себе.
— Что находится за запертой дверью в библиотеке?
— Книги.
Повар приготовил вегетарианское блюдо: спаржа на пару, жареные помидоры и перец с начинкой из риса и пряностей. Беатрис ест перепелиную грудку в соусе из белого вина. Она улыбается и поднимает бокал. Я поднимаю свой.
Она явно не в себе. Пытается непринужденно улыбнуться, но видно, что ее что-то гложет. Она решается отбросить сдержанность, когда я доедаю последнюю спаржу. Сначала смотрит на остатки перепелиной грудки. Потом поднимает взгляд на меня:
— Ты собираешься отдать ему манускрипт?
Я медленно дожевываю. Спаржа принадлежит к числу моих самых любимых овощей. Ее ни в коем случае нельзя переварить при приготовлении, она должна оставаться слегка хрустящей.
— Кому? Я никому ничего не обещал.
— Эстебану. Он говорит, что ты приехал для того, чтобы продать ему этот манускрипт.
— Он все не так понял. Это он сказал, что ему нужен манускрипт. А я сказал, что подумаю. Точка. Это вообще не моя собственность. Почему я должен продавать то, что мне не принадлежит?
— Он готов размахивать у тебя перед глазами миллионами долларов.
— Меня не интересуют деньги.
— Он тебя обманет. Держи манускрипт как можно дальше от Эстебана.
Беатрис вытирает кончики губ салфеткой с фамильной монограммой.
— Если честно, Беатрис, я абсолютно не понимаю, что ты хочешь мне сказать.
Она смотрит в окно. Свет прожекторов высвечивает в синеватой темноте парка мерцающие деревья. Лампа на террасе привлекла множество насекомых и не отпускает их от себя.
— Все просто. Не доверяй Эстебану. Никогда.
— Он твой брат.
Она фыркает. В глазах появляется блеск ярости.
— Ты можешь вообразить себе жизнь в семье, которая состоит из предателей и лжецов?
Вообще-то, могу. Мама перед смертью спросила меня, простил ли я ее за происходившее в те дни, когда папа упал со скалы в Телемарке. Я гладил ее по щеке и сказал:
— Ну конечно.
Но это была неправда.
Ничего из этого я не рассказываю Беатрис. Пока. И все же она протягивает руку и кладет на мою. Изящную загорелую ручку на мою белую как снег ручищу.
— Эстебан говорит, что рассказал тебе все.
— Да. Хотя нет, пожалуй, не все.
— Нет, не все.
Некоторое время мы молчим.
— Когда ты смотришь на меня, — говорит она, — тебе, наверное, трудно представить себе, что я происхожу из древнего рода викингов. Нет-нет, не отвечай. Во мне карибские гены давно победили скандинавские. — Она сжимает мою руку и отпускает ее. — Очень нехорошо стыдиться своей семьи, своих предков.
— У тебя есть причина стыдиться?
— Ты даже не подозреваешь…
— А я гордился бы упорством твоих предков. Подумать только, они охраняли мумию на протяжении нескольких столетий.
Она смеется коротко и холодно, как уличная женщина рассмеялась бы в ответ на вопрос постоянного клиента, любит ли она его.
— Могу представить себе, что тебе наплел Эстебан.
— Думаешь, он лгал?
Открывается дверь. Шеренга официантов убирает тарелки и ставит на стол десерт: подогретые ягоды с ванильным мороженым домашнего приготовления. Наливают десертное вино в маленькие хрустальные рюмки и закрывают двери так тихо, что я оглядываюсь, чтобы убедиться, ушли ли они.
— Да. Лгал. Многое было правдой. Возможно, даже большая часть. Но в самом главном он лгал.
— Почему?
— Эстебан отравлен прошлым.
— Что это значит?
— Все мы — результат выбора наших предков.
— М-да. Но у нас, людей, ведь есть воля.
— Некоторых людей эта воля губит.
— Ты про Эстебана?
— Мой брат развращен изменами, двойной моралью и беспринципностью многих столетий.
Она с видимым усилием произносит каждое слово.
Я вопросительно и беспокойно смотрю на нее, обсасывая теплую ягоду малины. От внутреннего напряжения Беатрис покраснела.
— Что ты хочешь сказать, Беатрис?
Серебряной ложкой она перекидывает одну черничку в тающее ванильное мороженое. Глаза полны слез.
— А каким образом, по-твоему, мои предки построили такой дворец?
— Золото инков?
Тихий смех.
— Золото инков и ацтеков тоже тут есть, да. Хранители присоединились к конкистадорам и грабили, верные своей викингской крови, богатства и здесь, на островах Карибского моря, и на континенте. Леон. Веласкес. Кортес. Писарро. Де Сото. Де Коронадо. Мы были рядом с ними. Семейная легенда рассказывает, что мои предки нашли на Южно-Американском континенте Эльдорадо, легендарный город золота, что наши деньги пришли именно из Эльдорадо.
— А разве Эльдорадо не миф?
