Это дело совести каждого человека.
ЭЙЗЕНХАУЭР замечает, что в марксистском учении все же говорится о насильственном свержении капиталистического строя. Однако его, Эйзенхауэра, обнадеживают два обстоятельства: во-первых, то, что, как говорит Жуков, не существует централизованного руководства над коммунистическими партиями в различных странах и, во-вторых, то что та часть марксистской доктрины, которая говорит о насильственном свержении существующего строя, возможно, забыта или отложена в сторону.
ЭЙЗЕНХАУЭР высказывает далее сожаление, что две величайших державы на земном шаре с огромными производственными возможностями не могут утолить все свои ресурсы на благо своих народов, а также народов других стран. Для того, чтобы они могли делать это, необходимо, прежде всего устранить существующий страх и добиться доверия между ними.
ЖУКОВ говорит, что дело надо вести к тому, чтобы установить тесные отношения и помогать друг другу. Что касается того, отложены ли или забыты те или иные положения марксистской науки, то дело не в этом, а в том, что, как считают в Советском Союзе, в каждой стране одна общественная формация может быть сменена другой, более прогрессивной общественной формацией, но различными способами. В одном случае это может произойти в результате войны, в другом — в результате революции, в третьем — при других обстоятельствах. Нет общего рецепта для прогрессивного развития того или иного государства. Форма общественного строя — это внутреннее дело каждого народа. Что касается Советского Союза, то он не намерен вмешиваться во внутренние дела других государств.
ЭЙЗЕНХАУЭР говорит, что он упомянул об этом потому, что это — один из вопросов, которые особенно беспокоят американский народ. Чем больше может быть сделано, чтобы доказать народам западных стран, что Советский Союз не имеет намерения вмешиваться в их внутренние дела, тем лучше будет для укрепления доверия и улучшения международных отношений,
ЖУКОВ говорит, что Советский Союз об этом не только заявлял, но, как известно, подписал не одну декларацию на этот счет.
ЭЙЗЕНХАУЭР говорит далее, что он хотел бы коснуться одного острого вопроса, к которому Советский Союз, может быть, имеет только косвенное отношение. Речь идет об американских военнопленных, находящихся в заключении в Китае. Когда он, Эйзенхауэр, стал президентом, то первое, что он сделал, это — помог заключить перемирие в Корее, считая, что это будет способствовать улучшению международной обстановки. Однако, вскоре после этого выяснилось, что пекинское правительство нарушает условия соглашения и задерживает военнопленных, захваченных во время корейской войны. Он, Эйзенхауэр, понимает, что Советский Союз не руководит Китаем. Однако, он хотел бы попросить Жукова, чтобы и Советское Правительство оказало свои добрые услуги в деле освобождения тех 38 или 40 американских военнопленных и гражданских лиц, которые находятся в Китае. Китайское правительство утверждает, что США задерживают китайских студентов, желающих выехать на родину. Однако, это не так, и США готовы согласиться на любую систему инспекции, чтобы доказать, что это не соответствует действительности.
ЖУКОВ отвечает, что он не в курсе того, какое количество американцев находится в плену в Китае. Он слышал, что называлась цифра 13. То письмо, которое он, Жуков, получил от Эйзенхауэра в ответ на свое письмо относительно освобождения мальчика Лысикова и в котором упоминалось о пленных американцах, находящихся в Китае, было послано китайскому правительству. Однако, по понятным причинам, он не мог оказать какого-либо прямого влияния в деле освобождения американцев, находящихся в Китае, так как это дело КНР. Мне известно, что Китай освободил четырех американских летчиков.
Что касается остальных, то он глубоко уверен, что если бы американское правительство попыталось обсудить этот вопрос с правительством КНР, то было бы, очевидно, найдено положительное решение вопроса при условии удовлетворения соответствующих просьб китайской стороны.
ЖУКОВ говорит далее, что поскольку Эйзенхауэр коснулся вопроса о Китае, то он, Жуков, хотел бы посоветоваться с ним о китайской проблеме в целом, решение которой, безусловно, имело бы исключительно важное значение в деле разрядки напряженности на Дальнем Востоке. Он, Жуков, имеет в виду прием Китая в ООН. Жуков задает вопрос, почему КНР не принимают в ООН, и высказывает предположение, что в душе Эйзенхауэр, наверное, согласен с тем, что несправедливо не допускать в эту международную организацию представителей 600-миллионного китайского народа. Почему до сих пор не освобождаются острова Куэмэй и Мацзу, почему не решается вопрос о Тайване. Эти вопросы лихорадят весь мир и осложняют международное положение в целом. Следовало бы войти в положение Китая и понять, что он добивается лишь осуществления своих суверенных прав. Задержка в решении этих вопросов, по его, Жукова, мнению, не на пользу авторитета самих Соединенных Штатов.
ЭЙЗЕНХАУЭР говорит, что если бы он и Жуков потратили на обсуждение китайской проблемы все то время, которого она заслуживает, то они, вероятно, опоздали бы на сегодняшнее заседание, т. к. это весьма сложный и запутанный вопрос. Он, Эйзенхауэр, понимает точку зрения Жукова, как он ее изложил. Однако история отношений Соединенных Штатов с пекинским правительством — это весьма печальная история и он, Эйзенхауэр, не может описать то возмущение, которое существует в США по этому вопросу. Он надеется, что со временем удастся урегулировать и этот вопрос. Однако это потребует немало времени.
Он, Эйзенхауэр, хотел бы отметить при этом, что, несмотря на многочисленные провокации и давление, он воздержался от того, чтобы направить скольконибудь крупные силы для участия в боях в этом районе, потому что американское правительство хотело избежать кровопролития и войны.
Другой вопрос, который я хотел бы поставить перед маршалом Жуковым, продолжает Эйзенхауэр, касается иностранных военнопленных, якобы все еще находящихся в Советском Союзе. К правительству США неоднократно обращались представители различных стран с просьбами помочь в урегулировании этого вопроса. Говорят, например, что в Советском Союзе все еще находятся до 140 тысяч военнопленных из Западной Германии и т. п. Можно предположить, что некоторые из них были осуждены как военные преступники. Но, по его, Эйзенхауэра, мнению, наступило время для того, чтобы сделать великодушный жест и освободить этих людей. Эйзенхауэр просит Жукова заняться этим вопросом и помочь в его урегулировании, если это возможно.
ЖУКОВ отвечает, что ему хотя и неизвестно точное количество военнопленных, все еще находящихся в Советском Союзе, он убежден, что цифра, названная Эйзенхауэром, во много раз преувеличена. Если в Советском Союзе еще и имеются военнопленные, то это исключительно военные преступники, осужденные за совершенные ими преступления. Как известно, австрийские военнопленные были недавно полностью освобождены; о немецких военнопленных имеется в виду поговорить с западногерманским правительством. Но, учитывая просьбу Эйзенхауэра, он примет меры для выяснения этого вопроса.
ЭЙЗЕНХАУЭР выражает надежду, что отношения между новым руководством в СССР и им, как старым солдатом, будут улучшаться. Он постарается оказать свое влияние в США с тем, чтобы к советскому руководству относились с должным уважением. Со своей стороны, он будет обращать внимание Советского Правительства через посла Болена на все те действия, которые, по его мнению, являются неправильными, и надеется, что Советское Правительство
будет поступать таким же образом, действуя через американское посольство в Москве или через советского посла в Вашингтоне.
В заключение он, Эйзенхауэр, хотел бы попросить Жукова оказать содействие делу воссоединения Германии. Он не думает, что этого можно было бы добиться в настоящее время. Однако он считает желательным создание соответствующего механизма, который дал бы возможность со временем восстановить единство Германии.
Эйзенхауэр выражает надежду, что о Жукове и о нем останется память не как о полководцах, а как о солдатах мира, и что советское руководство также войдет в историю, как правительство, которое способствовало укреплению мира.
ЖУКОВ говорит, что, действительно, новое руководство партии, Советское Правительство действительно прилагает усилия в деле укрепления мира и дружбы народов, и прежде чем уйти, он хотел бы указать на то, что теперь, как известно, в СССР осуществляется коллективное руководство. При этом коллективное руководство в СССР надо понимать не в узком, а в широком смыслеэтого слова, не только Президиум ЦК КПСС, а и весь Центральный Комитет, все Советское Правительство, ЦК и правительства 16 союзных республик, областные комитета партии и т. д. В американской печати появляются иногда злобные сообщения о том, что система коллективного руководства якобы уже не выдержала испытания. Это не соответствует действительности. Наоборот, практика подтвердила силу и мудрость коллективного
