Разорванный круг

подумал, что у меня галлюцинации.

Мы протягиваем друг другу руки.

— Старый добрый друг Бьорн! — ухмыляется он. И крепко жмет мне руку.

Я смущаюсь.

— Давненько не виделись!

Он наконец-то выпускает мою руку. Улыбка демонстрирует полный рот зубов.

— Девушка в приемной подумала, что я — это ты, — сообщаю я.

— Лена-то? — тянет Турстейн на северонорвежском диалекте. — Чё умеет, то и делает.

Мы с Турстейном познакомились на семинаре альбиносов пятнадцать лет назад. С тех пор поддерживали контакт. Периодически. Он несколько раз заходил ко мне домой. Я тоже забегал к нему пару раз на протяжении последних лет. Он начал работать в «PC!» мальчиком на побегушках с зарплатой, поступавшей из органов социального обеспечения. Потом стал журналистом и получил собственную колонку «Г@зета @внера». Он показал мне несколько своих статей. Я не понял в них ни бельмеса. Теперь он специальный технический редактор. Тут я совсем ничего не понимаю.

— Ясно-ясно. Сдох твой винчестер? — спрашивает он.

Я чувствую себя жадным родственником, который навещает свою умирающую тетку. Каждый раз, когда я прихожу к Турстейну, у меня что-то не в порядке с компьютером.

— Мне требуется небольшая помощь, — начинаю я.

— Судя по твоему тону, помощь нужна другого размера, — хохочет он.

— Ты можешь найти мне кое-что в Интернете?

— Конечно! Что именно?

Я протягиваю ему листок со списком:

Иоанниты

СИС

Институт Шиммера

Майкл Мак-Маллин

Монастырь Вэрне

Вэрне

Рене-ле-Шато

Беренжер Сорьер

Свитки Мертвого моря

Монастырь Святого Креста

Туринская плащаница

Евангелие Q

Наг-Хаммади

— Bay! — восклицает он. — И ты уверен, что больше тебе ничего не надо?

— Это много? Некоторые слова, конечно, можно перевести на английский. Например, Dead Sea Scrolls. The Shroud of Turin.[53]

— Bay!

— Мне не обязательно это нужно прямо сейчас, — оправдываюсь я.

— Дай мне, во всяком случае, один час! — просит он.

Я не могу понять, говорит он всерьез или издевается.

— Я вполне могу получить ответы завтра.

— Какой поисковик, по-твоему, лучше применить?

Я делаю вид, что обдумываю вопрос. Но если честно, то я не понимаю, что он имеет в виду.

— Yahoo? AltaVista? Kvasir? Excite? HotBot? Meta Crawler? — спрашивает он.

— Чё?

— Понимаю, понимаю. — Он хихикает. — Первые пять упоминаний каждого слова? Сделать как URL?

— А распечатки можно сделать?

— На бумаге?

— Хотелось бы.

Он закатывает глаза:

— Бьорн, Бьорн, Бьорн… Разве ты не заметил, что мы живем в мире без бумаги? Если, конечно, хотим. А мы хотим. Подумай о деревьях!

— Я знаю. Но этому я сопротивляюсь, как могу.

— Ну, давай я тебе скопирую нужные места на дискету.

— Турстейн, я бы предпочел распечатки. К тому же у меня украли винчестер.

— Бумага! — презрительно фыркает он. Как будто бумагу он считает таким же древним носителем информации, как глиняные таблички и папирус. Хотя в этом, может быть, он и прав. — Украли винчестер? — вдруг изумленно спрашивает он, но не дожидается ответа.

Прежде чем уйти, я прошу у секретарши разрешения и звоню Диане на бабушкину дачу. Лена растерянно смотрит на меня, пока я стою и слушаю гудки в трубке. Под слоями загара из солярия, кремов и красок начинает проступать слабый румянец, когда до нее доходит, что я вовсе не Турстейн.

Диана не отвечает.

6.

По дороге к усадьбе у фьорда я прячу ларец в таком месте, где его будут искать в самую последнюю очередь. Я очень доволен своей находчивостью. И начинаю наслаждаться чувством победы. Вечерний бриз заполняет Боллу нежным соленым ароматом последних дней лета. Я еду по колее, ведущей к бабушкиному дому. В садах полно спелой сливы и вишни. Сквозь деревья виднеется спокойная серебристая гладь фьорда. С мола доносится громкий крик подростков. Неподалеку от таблички спасательной станции встала на якорь небольшая яхта. По поверхности «пенных барашков» скользит тень пролетающего гидросамолета. Я останавливаю Боллу рядом со скрюченной сосной в самом конце дороги и весело зову Диану. Дверь домика открыта. Видно, как колышется скатерть на столе террасы.

Когда я уходил сегодня рано утром, Диана спала, открыв рот. Волосы свешивались на лицо. Я пожалел ее и не стал будить. Было прохладно, стекла на окнах запотели. Я прикрыл ее обнаженное тело, поцеловал в щеку и отодвинул волосы с лица. Перед выездом написал, что поеду в Осло. А записку подсунул под стакан с водой на ночном столике — «Моему ангелу. Твой принц». Как мы милы друг другу!

Я подаю сигнал — гудок Боллы звучит, как труба в праздник 17 мая, потом захлопываю дверь и жду, что она сейчас выбежит. «Бьарн! Наконец-то!» — закричит она. Нетерпеливая и радостная. Весь дрожа от возбуждения, я представляю, что сразу же после того, как она обнимет меня и расспросит, почему я так задержался, мы будем заниматься любовью на скрипящем диванчике в гостиной.

Я начинаю насвистывать и медленно, чтобы дать ей возможность закончить все дела, иду по каменной лестнице на террасу, вхожу в прихожую. Зову Диану и ищу ее на кухне. Она сходила в сельский магазин и кое-что купила на ужин. Яйца, лук, помидоры, картошку, пиво. Видимо, поэтому она и не отвечала, когда я звонил. На кухонной скамейке лежат чек, бумажные десятки и монеты по одной кроне. Я ненадолго задумываюсь, где она достала норвежские деньги. Тарелка с моим ужином прикрыта целлофаном. Ветчина, яичница, нарезанные овощи. На записке, лежащей на тарелке, большими буквами написано мое имя.

Я ищу ее повсюду. В ванной комнате, где ее зубная щетка в розовом пластмассовом стаканчике над раковиной заставляет мое сердце сильно биться. В гостиной. В бабушкиной спальне. В комнате для гостей. В мансарде, где стоит ее чемодан. В кладовке. В саду позади домика. Она, вероятно, пошла погулять. Я беру съестное и пиво и усаживаюсь на террасе. Внизу, на камне «бараний бок», стоит рыболов с удочкой. Он, по-видимому, из отдыхающих в кемпинге, потому что все жители деревушки знают, что так близко от берега