– Объясняй, – Суворов встал и уступил место Соколову. Он приладил на ухо коммуникатор и тронул сенсор вызова. – Щерин? Это Суворов. Изменения ветра не будет. Да, хорошо. Соедините меня с Анной Григорьевной в Москве. Анюта? Это снова я. Откладывай синее перо на два часа. Я снова выйду на связь. Пока. Что? Да, пока все идет хорошо, если помнишь тот анекдот. Все, отбой.
Суворов сел в кресло позади Соколова и Струева и закурил.
– Что вас интересует, господин Соколов? – раздалось из динамика.
– Почему вы с самого начала не стали соблюдать договор?
– Господин Соколов, это странный вопрос, – ответил Киреев. – Подумайте сами, вы бы стали соблюдать договор с муравьями на вашем дачном участке? С другой стороны, поначалу договор почти полностью соблюдался. Но затем… затем нам потребовалось кое-что откорректировать…
– Это сейчас становится понятно, – перебил Соколов, – но ответьте мне вот на что. Во всем этом все равно проглядывает какая-то бессмыслица. Ради чего вам лезть сюда? Ради чего менять нас или менять что-то в нашем устройстве?
– Вы неверно сформулировали вопрос, господин Соколов, – откликнулся Киреев. – Ради чего нам с вами вообще сталкиваться, заключать и нарушать договоры?
– Полагаю, что понимаю, ради чего, – ответил Соколов. – Судя по упоминанию дачного участка, этот мир вы считаете своим. Никакого другого у вас нет…
– У вас тоже.
– Признаете, стало быть, – кивнул Соколов, – что же… Вы возомнили себя даже не элитой, а подлинными хозяевами этого мира и явно занимаетесь здесь какими-то проектами. При этом вы считаете нас достаточной опасностью, чтобы…
– Есть опасности пострашнее вас для нас или наоборот, – уже с совершенно обезоруживающей улыбкой проговорил Киреев.
– Маленькие серые? – спросил Соколов.
– Ах, бросьте, – махнул рукой Киреев, – кучка сбрендивших не то слуг, не то даже домашних животных, отбившихся от каравана пару сотен лет назад.
– Чьего каравана?
– Мы не знаем.
– Когда вы узнали о них?
– В прошлом веке, примерно тогда же, когда и вы, только чуть раньше. Когда они окончательно деградировали, видимо, включились какие-то генные программы, и они решили, что Земля – место для исследования. Техника к тому времени порядком подызносилась, так что в 1947 году их существование стало очевидным фактом. Мы возлагали на их технику определенные надежды, которым, увы, не суждено было сбыться.
– Однако других ситуаций 28 мы не знаем, – сказал Соколов.
– Мы тоже, – было видно, что Киреев снова улыбается.
– Тогда я не собираюсь разбираться с вашими опасностями, – отрезал Соколов.
– Но почему же, господин Президент? – удивился Киреев, даже руками всплеснул. – Ваше дело, что предпринять дальше, но получить от нас информацию, по-моему, было бы полезно…
– Почему вы не стареете, Киреев? – перебил Соколов.
– Мы можем управлять процессами в своем организме.
– А Минейко…
– Молодой и неопытный. А я… В некотором смысле получил повышение.
– Что будем делать, господа? – Соколов встал и обернулся ко всем.
– Стоп-стоп, – встрепенулся Струев и протиснулся к микрофону. – Слышишь, нелюдь, постарайся ответить честно. Все-таки Россия вам мешает?
– Принципиально нет, – ответил Киреев, – однако тут все гораздо сложнее, чем вы думаете, господин Струев.
– Ты держишь нас за дураков?
– А динозавры были дураками, господин Струев?
– Ладно, нелюдь, – хмыкнул Струев, – постараюсь сформулировать иначе. Почему все крутится вокруг России?
– На какой же вопрос мне отвечать? – снова расплывшись в улыбке, произнес Киреев.
– Ты издеваешься, гад?! Может быть, организовать для тебя менее комфортные условия, а?
– Господин Струев, неужели вы полагаете, что я сейчас стараюсь уклониться от ответов? Мне действительно сложно разговаривать с вами по существу. Ну подумайте: почему мы для вас враги, мы поняли, однако пытались ли вы понять, почему для нас враги вы?
– Все-таки враги?
– Снова мимо, господин Струев. Вопрос не в этом. Вы думаете, что мы считаем вас врагами. Почему? Из соображений симметрии? Смешно.
– Потому что вы здесь, – ответил Струев.
– Я уже несколько утомлен подобного рода логикой, – вполне натурально вздохнул Киреев, – снова
