самолетом, потом снова машиной, из чего Струев сделал вывод, что база находится достаточно далеко от Москвы, если только специально для Струева не разыграли спектакль. На базе в его распоряжении была двухкомнатная камера со всеми удобствами, его хорошо кормили, не отказывали в книгах, видеофильмах, даже в алкоголе. Единственное, что ему запрещалось, так это покидать пределы камеры. Впервые осмотрев камеру, Струев усмехнулся: «Комфортнее, чем в Амстердаме, и трамваев наверняка не слышно». Здесь он впервые из телевизионных программ узнал, что происходит в стране и мире. У него было смешанное чувство: с одной стороны, он был рад, что страна все еще на месте, с другой стороны, он был потрясен тем, с чем миру пришлось столкнуться. И здесь его чувства снова раздваивались: новая угроза казалась ему действительно страшной и омерзительной, но то, что именно к противостоянию ей готовили его страну, вызывало в нем естественное возмущение. Он еще и еще раз спрашивал сам себя: можно ли было закрыться от этой угрозы, изолироваться, затаиться и позволить безумному миру самому разбираться с тем, что происходит. Ответа он не находил: слишком ужасной была угроза и слишком отвратительным и виновным казался ему мир. «Интересно, – подумал он как-то, – что Совет вообще думает по поводу того, что нас готовили для этой миссии?» Когда охранник в очередной раз принес еду, он спросил, может ли он написать Старшему Советнику Ляну. Ему ответили, что да, конечно, может, более того, о его сообщении позаботятся: оно немедля окажется у секретаря Сергея Кимовича. Струев попросил принести бумагу и ручку. Охранник на секунду замялся, словно раздумывая, потом ушел и вернулся с пачкой бумаги и обычной шариковой ручкой. Струев сел писать, но понял, что руки его окончательно потеряли этот навык. В следующий раз он попросил обеспечить его компьютером. Охранник отреагировал сразу и довольно спокойно.
– Какого класса, Иван Андреевич? – спросил он.
– Ноутбук с экраном и клавиатурой побольше.
– Подключение к сети обеспечить?
Струев потерял дар речи. Он еще не знал, какой доступ у него будет, но понял, что его подключат не просто к Интернету. Это означало, что все это время у него была возможность узнавать о происходящем не по телепередачам, а из секретной информсети.
– Каков будет мой доступ в сеть? Я имею в виду прежде всего внутреннюю сеть Совета, каналы спецслужб и политического руководства.
– Полный доступ, – ответил охранник. «Он ответил сразу, они все здесь давно знали ответ на этот вопрос!» – Но только в режиме чтения.
– Давайте компьютер и подключайте к сети.
Следующие два дня он просто не отходил от компьютера. Он впитывал информацию и сквозь призму разработанной им когда-то статсистемы, и посредством очень интересной новой программы обработки и сортировки информации с дурацким русским названием «Жернова». Когда он вполне осознал ситуацию, ему захотелось повеситься, напиться, рассмеяться и попроситься инквизитором-добровольцем на войну одновременно. Выбрав из всего перечня самый легкий путь, он потребовал у охранника бутылку виски. Ему сразу же принесли. Струев свинтил крышку и… не смог пить. Он убрал бутылку в холодильник и сел к компьютеру, на сей раз не для того, чтобы читать, а чтобы писать. Он писал вполне официальный рапорт Старшему Советнику. «Возможно, к этому никто и не подумает прислушаться, возможно, это все давно известно, и моя писанина бессмысленна, но я напишу это», – решил он. «Писанина» заняла у него четыре часа. Был вечер, и он лег спать, проспав спокойным сном восемь часов. Встав утром и позавтракав, он, запихивая остатки последнего бутерброда в рот, сел к компьютеру редактировать написанное накануне. Через два часа он потребовал диск для записи и конверт, а еще через пять минут передал охраннику конверт с диском, коротко бросив: «Ляну». Удивительно, но ответ он получил уже вечером того же дня. Пришла электронная почта на его компьютер в камере: «Мы с тобой очень скоро поговорим. Лян». Первым побуждением Струева было разбить со всего маху компьютер о стену. «Что он себе там думает! Он что, дрессировал меня все это время? Хочет, чтобы я начал работать, как в шарашке?!.» Однако ноутбук остался цел, а вот бутылка виски была наконец ополовинена. От обеда Струев отказался. Он лежал на диване и смотрел телевизор, переключая каналы. От ужина он тоже отказался и, допив бутылку виски, лег спать. Встав утром, он, к удовольствию уже начавшего нервничать охранника, позавтракал и сразу после этого получил электронную почту: «Прости. Был далеко. Сегодня. Лян». «Пошел ты!» – вслух буркнул Струев, однако потребовал чистое белье и одежду, сходил в душ, почистил зубы и побрился. Каково же было его удивление, когда ему принесли строгий костюм его размера, причем с учетом того, что на тюремных харчах он поправился, как минимум, на размер. Струев, не подавая вида, что волнуется, не спеша, переоделся, сел в кресло, закурил и стал смотреть телевизор. Когда он услышал знакомый шум сбрасываемого давления из пневматической системы, запирающей камеру, он только слегка повернул голову в направлении входа.
– Прошу, прошу, гостем будете, – бросил он и тут увидел, кто пришел: – Слава…
Струев порывисто встал, больно ударился ногой о журнальный столик, попытался отодвинуть его или кресло, потом неуклюже полез через подлокотник кресла. Все это время Петров терпеливо ждал, широко и приветливо улыбаясь. Струев наконец выбрался, и они обнялись.
– Почему? – тихо спросил Струев.
– Что почему? – переспросил Петров. – Почему я пришел или почему так поздно?
– Не знаю, – Струев отстранился, – ты присядешь? Мы можем э-э…
– Можем, – ответил Петров, прошел и сел на диван, – кстати, ты не спросил, почему не пришел Сам?
– Вы так его называете? – с улыбкой спросил Струев, развернул кресло и сел напротив Петрова.
– Так всегда называли первых лиц. Он не пришел, потому что это было бы похоже на визит официального лица к задержанному. Но он хочет с тобой поговорить. А не вызвал тебя к себе…
– Потому что это было бы похоже на вызов на допрос, – перебил Струев.
– Верно, – подтвердил Петров, – я вызвался сходить позвать тебя. Лян поначалу возражал, но я сказал, что…
– Что ты Советник и имеешь право…
– Нет, я сказал, что
– Мы торопимся? – спросил Струев.
– Не очень, – ответил Петров и покосился на ноутбук Струева, – до тебя долго доходило, что ты имеешь доступ к сети и можешь написать Ляну. Кстати, если ты хочешь что-то спросить у меня, спрашивай.
