– Генетические изменения? – уточнил Струев.
– Есть разные мнения, – ответил Киреев, – однако то, что происходит сейчас, никак не связано с генетикой, не правда ли?
– Так в чем суть, нелюдь? Не юли!
– А в чем, господин Струев, конечная цель любой науки, с одной стороны, и в чем, собственно, цель эволюции, с другой? Вижу, вы поняли, о чем я. Все же Тродата я никак не могу понять. Я даже не знаю, понимает ли он сам механизм, который пытался запустить, в том числе с вашей помощью. Но он точно не может уразуметь одного: делая это через вас, он и на своей цели наверняка ставит крест. Хотя, не исключена возможность, что им все же двигали чисто личные мотивы…
– Что же, вполне искренне, – констатировал Струев, – но скажи мне, нелюдь, когда вы решили осуществлять свои планы через нас, неужели никому из сверхлюдей не пришло в голову, что это конец и всем вашим планам?
– О, господин Струев, все было рассчитано до мелочей. Помешала пара нелепых случайностей… и, конечно, вы, господин Струев. Недаром Тродат так много внимания уделял вам и был так огорчен, когда вы исчезли из России.
– Не надо мне петь дифирамбы, – сказал Струев, – а что до случайностей, то, судя по всему, ты, милый, слишком быстро бежал свою стометровку. Ты так ничего и не понял в России. Подумай над этим все оставшееся у тебя время. Пойдем дальше, Лянушка…
– Постойте, господа! – Киреев даже поднял руки. – Буквально секунду. На тот случай, господин Струев, если вам посчастливится пережить меня, знайте, что мы ошиблись в оценке ваших женщин. Вы тоже будьте с ними поаккуратнее…
– На тот случай, если ты переживешь меня, – отозвался Струев, – поразмышляй о сером мусоре, низвергающемся с небес, и, возможно, тогда твои мысли о сверхцивилизации потекут несколько иначе. Отрубай его, Лянушка.
Лян нажал кнопку на пульте, перед ними снова была только зеркальная стена.
– Кого ты еще хотел мне показать? – спросил Струев.
– Он в соседней камере, – Лян сделал несколько шагов и снова воспользовался пультом, – вот. Это тот самый хьюмен, с которым разговаривал Суворов в Гамбурге.
Высокий седой хьюмен с закрытыми глазами, разведя руки в стороны, висел в полуметре от пола.
– Левитирует, понимаешь, – хмыкнул Струев, – чем сей постаревший Дункан Маклауд знаменит еще, кроме Гамбурга?
– Кто такой Маклауд?
– Просто киногерой, не бери в голову.
– Этот хьюмен, видимо, один из самых главных в их иерархии.
– Сотрудничает и вежлив, как Киреев?
– Почти, – пожал плечами Лян, – проблема в том, что толку сейчас от них практически никакого. Хочешь поговорить?
– Давай, – ответил Струев. Лян нажал кнопку на пульте. – Здравствуй, нелюдь. Есть ли жалобы на условия содержания?
– Здравствуйте, господин Струев, – зловещим многотональным голосом ответил хьюмен. Продолжая парить посреди камеры, он открыл глаза. – Вам доставляет удовольствие издеваться надо мной?
– Если бы на годик пораньше, то мне это действительно доставило бы удовольствие. Я вот все задаю себе вопрос: почему меня просто не убили, подстроив какой-нибудь несчастный случай или свернув мне мозги, как Кларетти, пока я был в Амстердаме?
– Вашу истинную опасность понимал только тот из нас, кого вы называете Александром Киреевым, а он просил вас не трогать.
– Почему?
– Вы не задали этот вопрос ему, господин Струев?
– Не удосужился. Но не возвращаться же к разговору с ним! Ответь ты.
– Он относился с большой бережностью ко всем вам, господа. Вы были его подопечными, его материалом. Надеюсь, вам доставит удовольствие услышать, что многие из нас всегда боялись людей. Больше всех боялся он, но вы были его проектом и нашим шансом на восстановление равновесия. Кроме того, он особенно боялся трогать вашу троицу. Госпожа Филиппова, если бы была разбужена, стала бы очень сильным хьюменом, возможно, самым сильным из живущих. Атака на вас могла бы повлиять на нее непредсказуемым образом, ведь даже спящей она была способна на многое…
– Репродуктивная женщина-хьюмен во главе государства, призванного решить ваши проблемы в двадцать первом веке, – это понятно. Но при чем здесь я? Роман у нее был с Суворовым, а не со мной…
– Вы очень умны и одновременно совершенно слепы, господин Струев, – чуть более тихим голосом проговорил хьюмен, – если бы не ваше пристрастие к огненной воде, на месте господина Суворова наверняка оказались бы вы. Но, даже не испытывая к вам влечения, как к мужчине, она любила вас, господин Струев. Странные женщины в России, господа… Вот поэтому вас и попытались уничтожить только тогда, когда стало ясно, что вас привезли в Россию по нашу душу. Я с того самого дня, как было принято решение изменить все тренды и сделать ставку на вас, господа, знал, что все будет постоянно висеть на волоске. Вы были источником нашей самой твердой уверенности и самой большой опасности для нас одновременно. И никогда среди нас не было столько сбойных и изгоев, как в эти двадцать лет.
– Ну а Тродат?
– Бросьте, господин Струев! Тродат отказался от пробуждения, он просто никто. Могу лишь сказать, что если для нас вы были опасным инструментом, который мы как следует не смогли просчитать, то для Тродата миссия России была чем-то вроде религиозной веры… Но уверяю вас, господа, никакой ценности для
