– Мой бог! Это же «Бугатти»! – выдохнул Струев. – Свежая…
– Свежая, – подтвердил Суворов, – а значит, не просто ручная сборка и персональный заказ, а одна из немногих в мире.
– Кто же может себе позволить такое?
– Полагаю, это выпендреж хозяина ресторана… Кстати, не факт, что он отвалил за это чудо так уж много. Ладно, хватит пялиться, пошли внутрь.
На входе была охрана, вежливая, внушительная и неразговорчивая. Шкаф-охранник пристально посмотрел на них, резиново улыбнулся и нажал кнопку на своем браслете. Немедленно рядом с гостями возникла хозяйка зала, провела их за столик и разложила на столике меню. Суворов сразу отлучился в туалет, оставив Струева изучать обстановку и меню в одиночестве. Струев начал с обстановки. На маленькой сценке в дальнем от него конце зала играл акустический квартет. Играл что-то мелодичное и бодрое одновременно. Звук был превосходно настроен: каким-то потрясающим образом Струеву одновременно было слышно и то, о чем довольно громко переговариваются за соседним столиком, и каждый инструмент в отдельности. Немного поозиравшись вокруг, Струев не увидел ничего, хотя бы издали напоминавшего колонки. «Опять какая-нибудь корейская байда», – подумал он. Народу в ресторане было много, но свободные столики все же имелись. «Грамотно кто-то место организовал…» Люди всех возрастов увлеченно разговаривали, даже ходили между столиками, кто-то из вновь пришедших шумно здоровался с парочкой, уже допивавшей кофе. Все много и с аппетитом ели. Пили мало. Было пиво, вино, была и водка, но мизерные размерчики штофчиков на столиках удивили Струева: «Как-то это и правда странно…» Следом Струев нашел взглядом тех, кого привезли на автобусе. Это была довольно большая группа туристов- иностранцев, для которых, сдвинув несколько столиков, организовали длинный стол. Вот за этим столом водка и вино текли рекой. Туристы шумели, смеялись, размахивали руками, даже обнимались – словом, всячески наслаждались жизнью. Струев долго осматривал зал в поисках «лис» или «медведей», но, как и ожидал, никого даже заподозрить не смог.
– Вам нравится здесь? – услышал Струев раскатистый мужской баритон и поднял глаза. У его столика стоял небольшого роста полненький черноволосый человек и приветливо ему улыбался. – Я впервые вас вижу. Я хозяин этого заведения. Меня зовут Энрике. Вы позволите?
Дождавшись кивка головы Струева, нежданный собеседник проворно уселся за столик.
– Вы не русский? – спросил Струев.
– По имени догадались или по акценту?
– Знаете, сначала только по имени… Теперь чувствую, что акцент есть. Но совсем небольшой. У вас потрясающий русский.
– Спасибо, – хозяин ресторана просиял, как будто слышал такой комплимент впервые в жизни, – язык у меня ворочается еще не совсем по-русски, а вот ухо слышит по-русски. Знаете, что я скажу? Вы не сибиряк, вы москвич.
– Потрясающе! – Струеву и правда стало весело рядом с этим улыбчивым и, судя по всему, искренне радушным человеком. – Вас зовут Энрике… Вы испанец? Нет, итальянец. Ну, конечно! И «Бугатти» у входа ваш.
– Что, монгольская тележка, а? – сияя пуще прежнего, спросил Энрике. Струев проглотил совершенно незнакомое ему сленговое выражение, отметив про себя, что, конечно же, иностранцу хочется показать знания и таких вот оборотов русской речи, вот он и впитывает их как губка.
– Не то слово! – как можно убедительнее воскликнул Струев. – Как вы только умудрились ее купить и ввезти…
– Не в бровь, а в глаз! – захохотал Энрике. – Ключевое слово: «ввезти». Но мне простили мои маленькие прегрешения, только убедились, что я везу машину не на продажу, а для себя.
– Занятно. Скажите, Энрике, а как вы приехали в Россию? Вас, что же, пригласили как иностранного специалиста?
– Вот это коленце! – замахал руками и снова захохотал итальянец. – Иностранный специалист по русской кухне… Ха-ха-ха! Вы, москвичи, такие шутяги! Я попросил дать мне вид на жительство. Меня спросили: «Что ты будешь делать в России, Энрике?» Я им сказал: «Открою ресторан итальянской пищи». Они мне: «Хорошо. В Сибири». Я поежился и согласился. И снова немного обманул ваши власти. Я не люблю итальянскую пищу, я люблю русскую пищу. Я изучал ее семь лет в Италии. Поверьте, я знаю ее не хуже вас!
– Уверен, что гораздо лучше, – Струев взялся за меню.
– Ой! – Энрике уже совсем театрально всплеснул руками. –
За столик вернулся Суворов.
– Здравствуйте, – поздоровался Энрике и окаменел. Видимо, портрет Старшего Советника он где-то видел. Все слова застряли у него в горле. Затем он резко повернул голову и испуганно посмотрел на Струева. Тому показалось, что хозяин даже перестал дышать.
– Расслабьтесь, Энрике, – сказал Струев, – просто расслабьтесь. Мы здесь совершенно инкогнито. И хотим только хорошо поесть. Прошу вас об одном: никому более ни слова. И не забудьте про штофчик.
– О да! – итальянец наконец ожил и вскочил на ноги. – Все сейчас… Все теперь же… Очень проворно… Мама мия!
Хозяин ресторана умчался куда-то в другой конец зала, и уже через минуту на столике образовался запотевший штофчик водки, рюмки и блюдо с закуской: соленые огурчики и грибочки, черемша, сало, черный хлеб, зеленый лук и открытая солонка.
– Во! – Струев потер руки. – Знаешь, Данила, что сейчас говорят вместо словечка «крутой»? Говорят: «монгольский». Монгольская закуска! Кстати, почему «монгольская»?
– Шут его знает, – сказал Данила, разливая водку по стопкам, – лет пять-семь назад еще говорили «богатырная». Кто знает, откуда берется сленг…
– И все же интересно…
