– Мм-м, – говорит майор, уткнувшись носом в рюкзак. – Я сначала хотел попытаться хорошенько вывести небо.
– О, конечно, конечно, – соглашается Белинда, доставая коробку с красками из лоскутного мешочка. – Я только обращаю ваше внимание на красоту вида.
– Вам так повезло, что вы тут живете, – произносит майор, – в окружении такой красоты.
– Да, – соглашается Белинда, снимая крышечку с банки. – Иногда трудно себя контролировать, когда видишь такое.
– Могу себе представить, – поддакивает майор, разлиновывая свой лист бумаги.
– Бывают моменты, когда я просто вынуждена дать волю художнику, живущему внутри меня, – говорит Белинда, развязывая свой халат сверху.
– Да, – говорит майор, приподнимаясь на своем стуле.
– Бывают моменты, когда полезно выпустить все это наружу, – с воодушевлением продолжает Белинда, и ее большая грудь вздымается в такт дыханию. – Освободить.
– Да, верно, – соглашается майор, выбирая голубую краску для неба.
– Я знала, что вы поймете, майор, – продолжает она, задирая юбку и демонстрируя довольно обширную, всю в венах, белую ляжку, покрытую толстыми темными волосками, – поскольку вы художник.
– Да, – говорит майор. – Но прежде всего я армейский офицер. Художник во мне, к сожалению, вынужден занимать второе место.
– О, но это второе место совсем близко к первому, майор. Конечно же, совсем близко. Страстный мужчина, такой, как вы, не может все время сдерживать свои желания. Вы же должны давать себе волю иногда? – Белинда расставила ляжки, в вороте расстегнутого халата видна ложбинка меж дряблых грудей. – Вы должны извергаться… майор! Извергнитесь, как… как порочный, страстный вулкан!
– Я часто думаю, что трудно переоценить значение самообладания, – говорит майор, взгляд его неотрывно прикован к виду.
– Правда, майор? – Белинда наклоняется вперед на своем камне, стараясь перехватить его взгляд. – Мне нравится мысль о том, что кто-то вынудит меня научиться самообладанию.
– Да… – говорит майор, внезапно окуная свою пропитанную краской кисть в банку с водой. – Это дом американки там виднеется, спрятанный за холмом?
– Что? – спрашивает Белинда.
– Американки? Это ее дом вон там? – спрашивает майор.
– Гм… да, – сдается Белинда. – На чем мы остановились?
– Вы выработали план на сегодняшний вечер? – спрашивает он.
– Что, простите? Нет, – отвечает Белинда. Первый ее стратегический план на сегодня не сработал, и она с неохотой принимается за следующий.
– Ну так вот. Вот что я бы сделал, – говорит майор, выбирая симпатичный серый цвет для облаков. – Я бы обошел весь дом и внимательно его осмотрел. Если она с вами непосредственно соревнуется, вам нужно в точности знать, что она задумала. Кто предупрежден, тот вооружен.
Белинда склоняется на бок, опираясь на локоть, и начинает неохотно рисовать зеленый холм, который видит перед собой. Майор продолжает говорить, потчуя ее перечислением разнообразных методов и средств, которые она имеет в своем распоряжении. Он описывает сражения, в которых участвовал, и под конец примерно час рассказывает о своем опыте военных действий на Фолклендских островах и во время первой войны в Заливе. К тому времени как его повествование иссякает, то же самое происходит с Белиндиной страстью к майору, к виду и, по правде сказать, к Искусству. Как ни грустно, ее рисунок это доказывает. Два зеленых мазка, серо-голубая полоса и коричневый квадрат явно не полностью отображают прекрасный пейзаж. Чувствуя себя больной, неудовлетворенной, ощущая глубочайшую скуку и онемение в спине, она заявляет, что должна вернуться в «Casa Mia»: Мэри вечно понятия не имеет, куда девать покупки. Майор говорит, что ему нужно еще десять минут, чтобы закончить рисунок, и он вскоре к ней присоединится.
Возвращаясь на виллу, Белинда слышит смех.
– Что смешного? – спрашивает она, поднимаясь по лестнице на террасу и обнаруживая там Мэри и Пэт, которые вместе пьют кофе.
– Да так, ничего, – улыбается Мэри.
– Нет, перестань, – требует Белинда. – Расскажи мне.
– Просто мы столкнулись с красивым мальчиком, который живет в деревне, – хихикает Пэт, – и он не мог оторвать от Мэри глаз.
– С каким мальчиком?
– Да ничего не было, – говорит Мэри.
– Не глупи, – настаивает Пэт. – Возможно, я близорука, но все-таки не слепа. Он не мог оторвать от тебя глаз. У меня почти возникло желание ретироваться. Правда, Белинда, говорю вам. Он донес нам сумки и открыл дверцы машины. Он поцеловал нам руки, – вздыхает она. – Клянусь, он влюблен в нее. Он влюблен в тебя, – смеется она и грозит Мэри пальцем.
– Кто? – спрашивает Белинда, топая правой ногой и чересчур сильно возвышая голос. – Кто? Кто в нее влюблен? – повторяет она снова, более учтиво.
– Тот красивый мальчик – Франко. Джанфранко, – ухмыляется Пэт, быстро-быстро моргая огромными глазами от воодушевления.
– О! – говорит Белинда, поправляя свой халат художника. Она сурова и раздражена. – Местный
