29- я гренадерская дивизия СС «Каминский»

Васюковым, И.Д. Фроловым, А.И. Михеевым, Ф.П. Захарцовым, А.И. Шавыкиным, В.С. Холодковой и Н.М. Васюковой), проходивший в Москве 30—31 декабря 1946 г. Среди них были отнюдь не только высокопоставленные руководители автономии и офицеры 29–й дивизии. По неизвестным нам соображениям, кто–то счел нужным включить в число обвиняемых, к примеру, пианистку Локотского театра В.С. Холодкову (она состояла в НСТПР, а в РОА была машинисткой запасного батальона) и Н.М. Васюкову (единственная вина которой, по всей видимости, заключалась в том, что она являлась дочерью фигуранта процесса М.Г. Васюкова — бывшего начальника планово–экономического отдела Локотского самоуправления). Интересно, что Холодкова и Васюкова на момент совершения вменяемых им «преступлений» (согласно 58–й статье Уголовного кодекса, они были обвинены в действиях, направленных «к свержению, подрыву или ослаблению внешней безопасности Союза ССР и основных хозяйственных, политических и национальных завоеваний пролетарской революции» [385]) были несовершеннолетними.

Основными участниками процесса, без сомнения, были С.В. Мосин, И.Д. Фролов, и М.Г. Васюков. Надо отметить, что практически все бывшие «каминцы» в наивной надежде на смягчение своей участи буквально посыпали голову пеплом и каялись. Так, Фролов в своем последнем слове заявил: «Я обидел свою Родину, свой народ и за это должен понести соответствующее наказание. Ожидаю наказания по заслугам». Васюков сказал: «Я презренный трус и именно на этой почве оказался в стане врагов своего народа. Прошу сохранить мне жизнь, я честным трудом искуплю свою вину». Один лишь Мосин счел нужным подчеркнуть: «В своем последнем слове мне говорить нечего. Я поступил на службу к немцам не по принуждению, как это пытаются говорить другие обвиняемые по этому делу, а сознательно выполнял свою работу. Надев панцирную сорочку, я сознательно пошел навстречу всех трудностей и опасностей. Оправдываться я не намерен, как не намерен и просить снисхождения».

Добавим, что еще в ходе судебного следствия бывший заместитель Каминского ничем не выказывал того, что он в чем–то раскаивается. Не без своеобразного апломба он, например, заявил: «Я лично был награжден немецкими властями четырьмя медалями. О всех, рядом сидящих со мной на скамье подсудимых, я могу только сказать, что они были замечательными работниками в самоуправлении… Вот все, что я хотел сказать о своих преступлениях, в которых не раскаиваюсь».

В 21 час 48 минут 31 декабря 1946 г. председательствующий огласил приговор. Мосин, Васюков, Фролов и Захарцов (член оргкомитета НСТПР и «Союза российской молодежи») были приговорены к высшей мере наказания, остальные — к различным срокам заключения[386].

Следует заметить, что некоторые коллаборационисты, связанные с Локотским самоуправлением и бригадой Каминского, оказались в руках советского право судия еще в ходе войны. Например, жена первого бургомистра Локтя А.В. Колокольцева–Воскобойник была арестована чекистами после освобождения Брасовского района в сентябре 1943 г. 4 октября 1945 г. она была осуждена военным трибуналом войск НКВД Брянской области к 10 годам лишения свободы[387].

В 1945 г. органами СМЕРШ был изобличен и арестован бывший начальник Навлинской полиции Н.И. Скакодуб–Наконечный. 26 декабря 1946 г. он был приговорен к смертной казни. Еще один коллаборационист из Навли — бывший следователь Н.Г. Греков был задержан в 1947 г. Как выяснилось, Греков, скрыв свое прошлое, еще во время войны был зачислен рядовым в Советскую армию. Затем лечился в госпитале, демобилизовался, приехал в Белую Церковь Киевской области и стал работать бухгалтером мебельной фабрики. После разоблачения Греков был осужден на длительный срок и в декабре 1967 г. умер в днепропетровском изоляторе. Долгое время под личиной простого советского труженика скрывался бывший бургомистр Навли В.П. Тюлюкин, присвоивший фамилию Стрелков. Он был разоблачен лишь в конце 1960–х гг. и приговорен к высшей мере наказания[388].

Были найдены и расстреляны также начальник и комендант Локотской тюрьмы Г.М. Иванов–Иванин и Д.Ф. Агеев, военнослужащие РОНА В.В. Кузин и П.Л. Морозов[389]. В 1950 г. был разоблачен и расстрелян бывший командир бронедивизиона РОНА Ю.Ф. Самсонов (он же Ю.Н. Абрамов), в 29–й дивизии СС получивший звание ваффен–гауптштурмфюрера. После войны он подделал документы, «наградив» себя медалями «За победу над фашистской Германией» и «За боевые заслуги», получал пенсию как инвалид 2–й группы и участник войны[390].

Надо сказать, что отнюдь не все коллаборационисты сложили оружие. Наиболее непримиримые из них вернулись на Брянщину и попытались сколотить вооруженные отряды. Чекист К.Ф. Фирсанов вспоминал: «Естественно были приняты меры. Взяты на учет лица, активно сотрудничавшие с оккупантами, а наиболее запятнавшие себя своевременно изолированы. Таким образом мы сумели упредить создание крупных банд. Отдельным же бандитским шайкам удалось обосноваться в глухих лесных массивах… Они были разбиты на отдельные группы, во главе которых стояли командиры. Бандиты нападали на сельские Советы, грабили кооперативы, убивали жителей — словом, оставляли после себя кровавый след». В ходе проведенных оперативно–чекистских мероприятий «были разгромлены… банды, возглавляемые изменниками Дударским, Землянко, Луньковым, Насыриным, и др. К уголовной ответственности было привлечено 282 активных участника бандитских формирований. 'Зеленая' армия в Брянских лесах перестала существовать»[391]. Добавим, что последняя банда была ликвидирована в марте 1951 г в деревне Лагеревка Комаричского района. При этом был тяжело ранен начальник райотдела МТБ капитан Ковалев[392].

Последнюю точку в деле наказания коллаборационистов, связанных с Локотским самоуправлением, советский суд поставил в 1978 г. На скамье подсудимых оказалась исполнительница приговоров Локотской окружной тюрьмы A.M. Парфенова–Гинзбург, которая после войны проживала в белорусском Лепеле. Она была приговорена к расстрелу.

Приложения

Приложение № 1

Статья из газеты «Голос народа», посвященная гибели заместителя командира бригады «народной милиции» Г.Н. Балашова[393]

Не хочется думать, не верится, что скончался наш общий любимец, наш Замкомбрига Г.Н. Балашов. Трудно верить в смерть тем, кто хорошо знал его по работе в Локотском Самоуправлении, Народной Армии, кто знал его в домашнем кругу. Везде он выделялся своей кипучей энергией и здоровьем, своей веселостью. В самые трудные моменты в работе, а особенно в боевой обстановке, он мог одним своим присутствием, одной фразой поднять настроение, «вселить веру в победу» — эти ценные качества он воспринял от своего учителя, товарища и начальника Комбрига Народной Армии Б.В. Каминского.

На самых ответственных участках появлялся Григорий Никитич, везде, куда его посылал Комбриг. Комбриг знал, что там, где будет его ученик и соратник Гриша — там обеспечен успех. Трудно вспомнить бои или операции, где бы не участвовал Гриша, сам отличаясь своей личной отвагой, не знающей пределов. Гриша не терпел трусов и паникеров.

Когда к нам в тыл, в Навлинский район, была выброшена группа полковника Севастьянова, то на уничтожение этой группы был направлен Григорий Балашов. С задачей он справился блестяще, наголову разбил группу и взялся за организацию вооруженных сил Навли.

Предательство Тарасовки и Шемякино волновало Гришу. Его желание сбылось — в мае месяце Григорий вел наступление на Тарасовку и Шемякино, где командовал гарнизонами этих деревень.

Лето, разгар борьбы с бандами, застает его уже командиром вооруженных сил Локотского округа. Растут вооруженные силы освобожденного народа — отряд стал Бригадой Милиции — Гриша стал Замкомбрига. Снова бои, операции, и вот в один из дней Гриша был тяжело ранен, когда вел наступление на