подвала дома вещи гражданки Парфеновой и Хорошиловой. Со стороны полиции города мародерствующая чета получила наказание в виде принудительных работ. Кроме того, Варфоломеевы обязывались уплатить пострадавшим стоимость возмещения похищенного (1225 и 2655 рублей соответственно) 2.
Интересно отметить, что коллаборационистские пропагандисты часто объясняли имевшие место факты хулиганства, пьянства, базарного воровства и т.п. «гнусным порождением 25-летнего распада семьи», «наследием большевизма»3 (точно так же советские пропагандисты обуславливали негативные явления «пережитками прошлого» и «наследием старого режима»).
В компетенцию вспомогательной полиции входило и пресечение случаев, выражаясь современным языком, незаконной приватизации. Например, с 3 сентября по 11 октября 1941 г. городской управой Старой Руссы частным лицам были проданы некоторые городские объекты, имеющие производственное значение (всего 36 строений на сумму 18 тыс. 400 рублей). Как выяснилось после проведенного полицией расследования, объекты передавались гражданам без осмотра и по явно заниженным расценкам. В результате злоупотреблений со стороны должностных лиц (городского головы Быкова, его заместителя Чурилова, завотделом снабжения Жуковского, инженеров Дробницкого и Захарова) некая госпожа Аксенова стала владелицей такого стратегически важного объекта, как электростанция, а господин Васильев получил гончарный завод. Следствие установило, что действительная стоимость этих объектов исчислялась в сумме 75 тыс. 400 рублей. По предъявлению полиции были признаны подлежащими аннулированию шесть сделок, 21 сделка была оставлена в силе как не поддающаяся проверке из-за уничтожения объектов, по семи сделкам пред лагалось потребовать доплату у владельцев по действительной стоимости незаконно приобретенных объектов[129].
На структуру уголовных преступлений влияла обстановка, сложившаяся в условиях затяжной войны, в частности создавшаяся в некоторых городах тяжелая ситуация с продовольствием (в сельской местности население голода практически не знало). Примером тому явля ется чудовищное преступление, раскрытое в конце 1942 г.
Бывший начальник городской полиции Анисим Федорович Мироньков на допросе показал, что в декабре 1942 г. его вместе с бургомистром Ржева Кузьминым вызвали в СД (курирующее, напомним, расследование уголовных преступлений). На совещании присутствовал военный комендант города, который указал главе полиции, что его подчиненные плохо ведут наблюдение за базаром: только что задержана женщина, которая похищала детей, убивала их, а мясо продавала.
Преступницу помог разоблачить четырнадцатилетний подросток: «Он ходил по базару. Там женщина продавала конфеты-леденцы в виде трубочки, которые назывались «бом-бом». 10 марок штука. Он собирался уже купить, а женщина говорит: «Пойдем, мальчик, ко мне домой. Там продам дешевле». Пошли.
Пришли в дом у аптеки. Поднялись на второй этаж. Женщина сразу закрыла дверь. В этом он почувствовал что-то неладное. Увидел под кроватью куски мяса. Начал кричать. Немецкие патрули услышали его крик. Ворвались в комнату. Женщина бежала, но ее поймали...»
После проведенного полицией расследования была задержана сообщница людоедки. Обеих женщин повесили на базаре. Казнь проводили заместитель начальника полиции И.М. Смирнов, который связывал преступницам руки веревкой, и начальник полиции А.Ф. Мироньков, который надевал петли. Кроме того, на экзекуции присутствовали бургомистр Кузьмин и представители немецкой комендатуры. Перед началом церемонии бургомистр произнес речь с призывом к населению выявлять лиц, подобных этих двум женщинам[130].
Разумеется, голод толкал людей на отчаянные поиски продовольствия. Но лишь окончательно потерявшие человеческий облик люди решались на людоедство. Во многих случаях дело ограничивалось различными хищениями. К примеру, в том же Ржеве многие люди занимались растаскиванием зерна из вагонов, оставшихся неотправленными в советский тыл после отступления Красной армии. Задание по выявлению этих лиц получила агент полиции Ольга Александровна Мейер. После проведенной ею работы городская полиция начала производить у подозреваемых обыски, и изымать зерно. При этом часть похищенного зерна полицейские присваивали себе, а часть — сдавали в городскую управу[131]. Собственно, изъятием похищенного все дело и закончилось. Не надо и говорить, что по другую сторону фронта за аналогичные деяния следовал, как правило, расстрел без суда и следствия.
Как уже говорилось, структурной составной частью городской вспомогательной полиции являлась пожарная охрана, что было отражением германского опыта (в рейхе, напомним, пожарные силы подчинялись полиции порядка). Очевидно, что тех граждан, которые выполняли задачи по тушению пожаров, абсурдно обвинять в том, что они «продали душу» и «служили интересам оккупантов». С другой стороны, и такая деятельность советским руководством расценивалась как предательство. Целый ряд директив, выпущенных в первые недели войны, фактически предписывал проводить «тактику выжженной земли». Так, постановление ЦК ВКП (б) «Об организации борьбы в тылу германских войск» от 18 июля 1941 г. требовало «создать невыносимые условия для германских интервентов» [132]. Увы, при выполнении подобных указаний зачастую страдало само местное население.
16 августа смоленский «Новый путь» опубликовал заметку об успешной работе местной пожарной команды: «На днях на Запольной улице в Смоленске произошел пожар, который был быстро ликвидирован дружной, умелой работой городской пожарной охраны... 16 августа во дворе пожарной охраны была выстроена вся пожарная команда. Прибыли представители Германского командования и городского управления. В торжественной обстановке представители Германского командования... выразили благодарность за отличную работу по ликвидации пожара и выдали всем бойцам охраны подарки. 8-го августа приказом начальника города Смоленска пожарной охране была объявлена благодарность за успешную ликвидацию пожара в бывшем доме Советов»[133].
Пожарная охрана организовывалась и в сельской местности. К примеру, в Михновской волости (под Смоленском) к середине 1942 г. было организовано 14 добровольных пожарных команд, численностью от 20 до 30 человек каждая. С пожарными регулярно проводились учения, организовывались лекции по правилам борьбы с полевыми пожарами и со сбрасываемыми зажигательными бомбами. В каждой общине имелся пожарный инвентарь, бочки, пожарные ведра, багры и насосы. Начальник волостной пожарной охраны Петр Алексеевич Редков также позаботился о том, чтобы все население было проинструктировано, как держать в чистоте трубы печей и дымоходы[134].
УЧАСТИЕ ПОЛИЦИИ В БОРЬБЕ ПРОТИВ АНТИФАШИСТСКОГО ПОДПОЛЬЯ
Значительную роль подразделения вспомогательной полиции играли в борьбе с подпольем, которое на оккупированных территориях создавалось согласно совместной директиве Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «Партийным и советским организациям прифронтовых областей» от 29 июня 1941 г. («...Заблаговременно под ответственность первых секретарей обкомов и райкомов создавать из лучших людей надежные подпольные ячейки и явочные квартиры в каждом городе, районном центре, рабочем поселке, железнодорожной станции, в совхозах и колхозах»).
