Нередко советские патриоты допускали в ходе актов мести настоящие зверства. К примеру, разгромив зимой 1943 г. немецко-полицейский гарнизон в одной из деревень Долосчанского сельсовета (Калининская область), партизаны захватили в плен большую группу германских солдат и полицейских. Немцев расстреляли сразу, а полицейских решили наказать особым образом. На трофейных санях, с запряженными в них лошадьми партизаны поставили П-образные виселицы, на которых повесили пленных полицейских. Для того чтобы вызвать ужас у других стражей порядка, в рот повешенным были засунуты их отрезанные половые органы. Обоз с виселицами бешено ворвался в поселок Идрица, повергнув оккупантов и местное население в шок[321].
В последнее время историки приводят свидетельства использования немецкой стороной гражданского населения и военнопленных для разминирования полей с противотанковыми и противопехотными минами. Однако мало кому известно, что этот же метод использовался партизанами для казни полицейских. Именно таким способом партизаны расправились с полицейскими, захваченными после боя недалеко от деревни Курилово (Ленинградская область). Полицейских заставили бегать по минному полю до тех пор, пока они все не подорвались.
Без суда и следствия партизаны расстреливали бывших советских милиционеров, служивших в полиции. Так, в селе Данино, расположенном недалеко от Ельни (Смоленская область), партизаны в конце марта 1942 г. сломили сопротивление местного гарнизона. В плен попали 50 членов полиции. Из них шестеро были ликвидированы тут же, поскольку ранее служили в НКВД. Остальных пленных отправили в соседнюю деревню, где их допросили командир отряда и комиссар. После этого было расстреляно еще 19 человек. Тех, кому посчастливилось остаться в живых, распределили по партизанским ротам, где они поначалу находились под охраной. Только по прошествии нескольких дней их решили принять в число партизан2.
Следует отметить, что, даже вступив в партизанский отряд, полицейские, решившие покаяться перед советским государством, не пользовались никаким уважением, и после войны (а часто—еще до окончания боевых действий) многие из них были арестованы органами госбезопасности СССР. Часто причиной этому было недоверие чекистов по отношению к бывшим коллаборационистам, которых подозревали в шпионаже, двойной игре и т.д.
Здесь уместно процитировать показательный документ — спецсообщение руководителя оперативно- чекистской группы НКВД Витебской области капитана государственной безопасности Юрина начальнику ЦШПД П.К. Пономаренко. Юрин отмечает, что им «установлены факты засорения отрядов предателями, провокаторами и шпионами... В партизанском отряде тов. Курмилева находится в настоящее время в качестве бойца Сазонин Александр, который с первых дней прихода немцев в Сураж [районный центр Орловской, ныне Брянской, области. — Примеч. авт.] поступил на службу в полицию, служил полицейским при Кравцовской управе. Сазонин А. является активным пособником фашистских оккупантов, имел тесную связь с немцами, пользовался у них авторитетом и считался надежным полицейским. В сентябре 1941 г. Сазонин задержал и убил в дер. Подмощи Кравцовского сельсовета бежавшего из плена лейтенанта РККА. Ежедневно ездил по селам и грабил семьи коммунистов и партизан. Осенью Сазонин ездил грабить семью командира партизанской бригады тов. Шмырева, неоднократно ездил в карательные экспедиции на партизан. В своей верноподданнической службе оккупантам, беспощадных грабежах населения Сазонин дошел до такой степени, что уволен из полиции, после чего он пришел в отряд. Младший брат Сазонина также работает в полиции и в настоящее время». Юрин приводит и другие аналогичные примеры: «За последнее время в отряд принято трое полицейских — Шкридов Карл Иванович, Богданов Петр Матвеевич, Павлов Александр Гаврилович. Все эти полицейские служили в полиции при стеклозаводе «Новко» Суражского района и 1.2.42 г. тов. Дик принял их в отряд. Шкридов, Богданов и Павлов во время их службы у оккупантов активно боролись против советских граждан, помогали немцам вылавливать военнослужащих и евреев. Они словили 3 евреев и выдали их немецкому отряду, стоящему в деревне Островское, где этих евреев расстреляли»[322].
Чудовищным можно назвать случай, описанный в письме политработника штаба партизанских отрядов «Бати» А.Ф. Юрьева в политуправление Западного фронта: «.. .К нам стали переходить целые группы полицейских и сдаваться в плен с оружием. Правда, в первое время мы допустили некоторые ошибки, партизаны нескольких полицейских расстреляли. Был недавно такой случай: пришли к нам восемь человек и сдались в плен, среди них было два брата, а третий их брат был у нас партизаном, и не успели мы разобраться, как наш партизан тут же расстрелял обоих своих братьев, бывших полицейских; тут заговорила, видно, кровавая месть»[323].
Жертвами партизанского возмездия часто становились и семьи полицейских. «Непокорные деревни», превращенные в полицейские гарнизоны, уничтожались вместе с жителями. Действия подобного рода не только не считались в среде партизан чем-то ужасным, но воспринимались как вполне нормальное явление, обусловленное военными и идеологическими соображениями. Сомнительно, чтобы жестокость, с которой немцы устанавливали свой режим, не вызвала «адекватного ответа». Трудно не поверить и в то, что борьба полиции против партизан не подталкивала народных мстителей к самым радикальным мерам.
Например, в ноябре 1943 г. в Новосельском районе Ленинградской области (сегодня Стругокрасненский район Псковской области) была образована «оргтройка» во главе с бывшим начальником местного РО НКВД Н.П. Дурыгиным, бывшим председателем Степановского сельсовета Г.К. Лебедевым и бывшим участковым милиционером П. А. Григорьевым. По приказу «оргтройки» в районе совершались расправы над противниками советской власти. В частности, было убито 30 человек. В их числе были жены и дети (от двух до семи лет) полицейских. От действий «оргтройки» пострадали также и партизанские семьи, якобы заподозренные в связях с немцами.
Совершая расправы над семьями полицейских, партизаны хотели заставить стражей порядка бросить службу. Труднее было принудить к этому жителей сел и деревень, где в полиции состояли все мужчины. Тогда командование партизанских отрядов старалось наказать не только полицейских, но всех граждан.
Расправу над полицейскими учиняли не только партизаны, но и бойцы РККА. На один из таких случаев ссылается историк Д. Каров, рассказывающий о взятии города Невеля (Калининская область): «Советским войскам удалось захватить почти весь немецкий гарнизон и, конечно, всех жителей, включая и тех, кто рассчитывал уехать на запад. После взятия города началась расправа над населением, проводившаяся не только сотрудниками НКВД, но и воинскими частями. Сначала были собраны и повешены на площадях города те полицейские и их семейства, затем таким же образом были уничтожены служащие дорожной охраны, пожарные и работавшие при немецких частях (включая... грузчиков, слесарей, уборщиц и т.п.). Все они рассматривались как предатели Родины. Через три недели, в результате расстрелов, высылок и ухода части населения, в Невеле осталось не более 10 процентов... жителей»[324] .
Примерно то же самое происходило в Краснодарском крае. Один из ветеранов, участвовавших в освобождении Кубани, вспоминал: «В период наступления наших войск на Кубани особое внимание уделялось гражданам, сотрудничающим с немецкой властью. При заходе в деревню я сразу же направлял разведгруппу по хатам, и они вылавливали всех полицаев и старосту. Задержанные без долгих разговоров ставились к стенке и расстреливались. Уловив суть происходящего, другие полицаи в период вступления в станицу передовых армейских частей прятались в отдаленных местах и лишь после прихода НКВД с повинной возвращались в деревню. Из явившихся с повинной наши формировали штрафные отряды и использовали их на фронте»[325].
Кстати, именно в Краснодаре с 14 по 17 июля 1943 г. прошел один из самых известных процессов военных лет над военными преступниками и их пособниками. На скамье подсудимых оказались виновные в уничтожении еврейского населения служащие зондеркоманды СС 10а В.П. Тищенко, И.А. Речкалов, М.П. Ластовин, Н.С. Пушкарев, Т.Н. Мисан, Ю.М. Напцок, И.Ф. Котомцев, И.Ф. Кладов, Т.П. Тучков, B.C. Павлов и И.И. Парамонов. Практически все они начали свою службу у оккупантов в органах вспомогательной полиции.
