что-то такое, отчего он чернеет. А кто будет покупать черный жемчуг? – Она оглядела своих спутников. – А теперь, – сказала она им, – нам придется плыть пятнадцать сотен лиг, чтобы достичь того места, где находится Беллиом.
– Так далеко? – удивился Вэнион. – Мы не сможем вернуться в Материон до конца зимы. При скорости тридцать лиг в день мы потратим пятьдесят дней на дорогу туда и пятьдесят – обратно.
– Нет, – не согласилась Афраэль, – на самом деле на дорогу туда у нас уйдет пять дней и на дорогу обратно столько же.
– Это невозможно! – напрямик сказал Улаф. – Ни один корабль не может двигаться с такой скоростью.
– Сколько ты готов поставить на это, сэр Улаф? Он на мгновение задумался.
– Не очень много, – решил он. – Я не стану намекать, что ты жульничаешь, но… – Улаф выразительно развел руками.
– Ты собираешься опять играть со временем, я правильно понял? – спросил у Флейты Спархок. Она покачала головой.
– На это есть свои ограничения, Спархок. Нам нужно нечто более доступное. Корабль, который ожидает нас, несколько необычный. Я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас интересовался, из чего он сделан и почему он движется. Вы не сможете общаться с командой, потому что они не говорят на вашем языке. И вообще, они не совсем люди.
– Колдовство? – подозрительно спросил Бевьер.
Она погладила его по щеке.
– Я отвечу на твой вопрос, дорогой Бевьер, как только ты предложишь мне определение колдовства, которое не оскорбит моих чувств.
– И что ты собираешься делать, Афраэль? – с подозрением осведомилась Сефрения. – Не забывай о правилах.
– Другая сторона нарушает правила направо и налево, дорогая сестра, – легкомысленно ответила Афраэль. – Путешествия в прошлое были запрещены почти с самого начала.
– А ты была в будущем? – спросил ее Халэд. – Люди постоянно усовершенствуют корабли. Так ты отправилась в будущее и принесла оттуда еще не изобретенный корабль?
– Хм, интересная идея, Халэд, но я не знаю, куда отправляться. Будущее еще не произошло, так что где – или когда – я могу найти нужный корабль? Я была в другом месте.
– Что ты подразумеваешь под «другим местом»?
– Наш мир – не единственный, Халэд, – загадочно ответила она и скорчила гримаску. – Ты не поверишь, сколько сложных переговоров понадобилось для того, чтобы добыть этот корабль.
ГЛАВА 3
Элана и Сарабиан поднялись на вершину донжона мерцающего замка, якобы для того, чтобы полюбоваться закатом. Хотя замок целиком и полностью находился в руках эленийцев, в нем оставалось достаточно тамульцев, чтобы искать уединения, когда нужно поговорить о вещах, не предназначенных для чужих ушей.
– Все сводится к вопросу о власти, Сарабиан, – задумчиво говорила Элана императору. – Сам факт ее существования есть средоточие всей нашей жизни. Мы можем взять ее в свои руки либо не брать и оставить все как есть, но если бросить власть без присмотра, можешь быть уверен, что ее непременно подберет кто-то другой. – Она говорила негромко, и ее бледное юное лицо было почти мрачным.
– Ты нынче в меланхолическом настроении, Элана, – заметил Сарабиан.
– Я не люблю расставаться со Спархоком. Мы досыта нахлебались разлуки, когда Алдреас отправил его в изгнание. Вот к чему я клоню: тебе придется проявить немалую твердость, дабы дать понять твоему правительству, что все изменилось. То, чем ты намерен заняться, называется захватом власти. Это, знаешь ли, революция, – Элана слабо улыбнулась, – а ты, Сарабиан, чересчур цивилизован, чтобы из тебя получился хороший революционер. Ты уверен, что хочешь свергнуть собственное правительство?
– Боже милостивый, Элана, это же мое правительство, да и власть изначально была моей!
– Но ты не использовал ее. Ты был ленив, потакал своим слабостям, и выпустил власть из рук. Твои министры таскали ее у тебя ломтик за ломтиком, а теперь ты намерен отобрать ее у них силой. Люди расстаются с властью весьма неохотно, так что тебе придется убить кое-кого из своих министров, чтобы доказать остальным серьезность своих намерений.
– Убить?!
– Это высшее выражение власти, Сарабиан, а твое нынешнее положение требует некоторой безжалостности. Тебе придется пролить кровь, чтобы завладеть вниманием своего правительства.
– Не думаю, что у меня достанет на это сил, – обеспокоенно признался Сарабиан. – Да, время от времени я сыплю угрозами, но вряд ли смог бы на самом деле приказать кого-то убить.
– Дело твое, но, если ты не сможешь этого сделать, ты проиграешь, а это значит, что они убьют тебя. – Элана задумалась. – Они, скорее всего, убьют тебя в любом случае, – прибавила она, – но так хотя бы ты умрешь с сознанием того, что умираешь за нечто важное. Если ты будешь знать, что рано или поздно тебя убьют, это поможет тебе принимать некоторые неприятные решения в самом начале. Стоит только устроить парочку убийств, а дальше дело пойдет легче. У меня есть некоторый опыт в подобных делах, потому что почти такая же история приключилась и со мной. Когда я взошла на трон, мое правительство целиком и полностью было в руках первосвященника Энниаса, и мне пришлось, хочешь не хочешь, отбирать у него мою власть.
– Ты так свободно говоришь об убийствах, Элана. Почему ты не убила Энниаса?
Элана засмеялась. Это был ломкий леденящий смешок.
– Не потому, что не хотела этого, уж ты мне поверь, – просто я была чересчур слаба. Энниас весьма тщательно лишил корону всей власти. Конечно, мне помогали лорд Вэнион и его пандионцы, но в распоряжении Энниаса были армия и солдаты церкви. Я убила нескольких его мелких пособников, но добраться до него самого так и не смогла. Он, однако, знал, что я пытаюсь это сделать, а потому отравил меня. Энниас на самом деле был великолепным политиком. Он точно знал, когда настает время убивать.
– Можно подумать, что ты восхищалась им.
– Я ненавидела его, но он и вправду был великолепен.
– Что ж, я пока никого не убил, так что у меня еще есть путь к отступлению.
– Ошибаешься, Сарабиан. Ты уже выхватил кинжал, и тебе волей-неволей придется применить его. Ты подавил мятеж, ты арестовал министра внутренних дел, а это, знаешь ли, все равно что объявить войну.
– Но ведь все это сделала ты, – обвинил он.
– Верно, но я действовала от твоего имени, так что это одно и то же – во всяком случае, в глазах твоих врагов. Сейчас ты в огромной опасности, Сарабиан. Ты дал понять своему правительству, что намерен отнять у него власть, которую так неосмотрительно упустил. Если ты не начнешь убивать – причем очень и очень скоро, – ты, скорее всего, не доживешь и до конца месяца. Ты уже был бы мертв, если бы не укрылся в этом замке.
– Элана, ты меня пугаешь.
– Господь свидетель, именно этого я и добивалась. Нравится это тебе или нет, Сарабиан, а ты теперь приговорен. – Она огляделась. Солнце опускалось в завесу туч, громоздившихся над западными горами, и его густой багрянец играл на перламутровых куполах Материона. – Посмотри на свой город, Сарабиан, – и поразмысли о том, что такое политика. Прежде чем с тобой будет покончено, этот багрянец, разлитый по куполам, станет не только отсветом заката.
– Довольно прямолинейно, – пробормотал он, с непривычной жесткостью сжимая челюсти. – Ну хорошо, и сколько же человек я должен убить, чтобы обеспечить себе безопасность?
– У тебя не хватит для этого ножей, друг мой. Даже если ты перережешь весь Материон, ты все
