Ксанетия кивнула.
– Именно там, погружаясь в пучины порока, столкнулся Заласта с неким Огераджином, давним развратником и сластолюбцем. Пресытясь уже веками излишеств, сей Огераджин грешил не столько ради удовольствия, сколько ради того, чтобы оскорбить младших богов. Воистину сей Огераджин был мерзостен вдвойне, ибо посредством неких запрещенных чар и заклятий проник он во тьму – в ту запредельную извращенную тьму, что наполняет души старших богов. И вот Огераджин, чувствуя, что похоть Заласты сродни его собственной, а стало быть, они схожи в помыслах своих, посоветовал ему обратиться к Отту, императору Земоха.
Бевьер ахнул.
– Истинно так, – кивнула Ксанетия. – И тогда отправился Заласта в город Земох, дабы заключить союз с Оттом.
– Погоди-ка! – воскликнул Келтэн. – Разве ты не говорила нам, что Заласта изо всех сил старался удержать нас подальше от Отта и Азеша?
Она кивнула.
– Заласта заключал союзы, заботясь о собственной выгоде – не о благополучии своих союзников. С помощью Отта отыскал он в Эозии иных стириков-изгоев, дабы помогали они ему следить за родом Спархоков, и велел им всячески изыскивать в роде сем какие-либо слабости, кои после рождения Анакхи пригодятся ему, Заласте.
Как могли вы догадаться, также и Афраэль желала надзирать за предками Анакхи, а посему Богиня-Дитя отправила Сефрению в Дэмос – обучать пандионцев тайнам Стирикума.
– Наша милая малышка Афраэль довольно-таки бессердечное создание, – заметил Стрейджен. – Если вспомнить, что эленийские крестьяне в Астеле сотворили с родителями Сефрении, посылать ее в Дэмос было в некотором роде жестоко.
– Кто может познать мысли богов? – вздохнула Ксанетия, устало проводя ладонью по глазам.
– Тебе нехорошо? – спросил Келтэн. В его голосе звучала явная озабоченность.
– Я слегка утомилась, сэр рыцарь, – призналась она. – Разум Сефрении был смятен, когда погружалась я в глубины ее памяти, и с немалым трудом удалось мне извлечь оттуда нечто последовательное.
– Стало быть, анара, так и действует твой дар? – с любопытством спросил Сарабиан. – Ты берешь чей-то разум и глотаешь его целиком?
– Сравнение сие неточно, Сарабиан Тамульский, – с легким упреком заметила она.
– Извини, анара. Я взял его с потолка. Собственно, я хотел спросить вот что: поглощаешь ли ты единым прикосновением все содержимое мыслей и памяти того, к кому прикоснулась?
– Приблизительно так.
– И сколько же чужих разумов ты вот так поглотила? – осведомился Телэн.
– Почти тысячу, юный господин, – пожала плечами дэльфийка.
– Где же ты нашла для них столько места? – Телэн в некотором замешательстве огляделся. – Я, кажется, не правильно выразился? Я хотел спросить, не слишком ли тесно у тебя в голове.
– Разум не имеет пределов, юный господин.
– Твой, анара – возможно, – усмехнулся Келтэн. – У моего разума пределов полным-полно – я в этом давно уже убедился.
– Что сейчас творится с Сефренией? – обеспокоенно спросил Вэнион у Ксанетии.
– Она тяжко страдает, – вздохнула дэльфийка. – Предательство Заласты поразило ее в самое сердце, а к тому же ошибочно верит она, будто все вы оставили ее, и сие сломило ее дух.
– Я пойду к ней! – Вэнион стремительно встал.
– Нет, мой лорд, – сказал Келтэн. – Это не самая удачная идея. Ты ей слишком близок, и твое появление только ухудшит дело. Почему бы тебе не пропустить вперед меня?
– Идти должен я, Келтэн.
– Нет, если только не для того, чтобы заставить ее страдать еще сильнее. Именно сейчас Сефрении нужно знать, что мы по-прежнему любим ее, а значит, к ней должен пойти человек пылкий и не слишком умный. Это я – если вы еще не заметили.
– Прекрати! – вспыхнула Алиэн. – Я не позволю тебе говорить о себе такое!.. – Тут она осознала, что они не одни, и опустила глаза, залившись румянцем смущения.
– А ведь он, пожалуй, прав, Вэнион, – серьезно сказала Элана. – У сэра Келтэна есть свои недостатки, однако он прямолинеен и честен. Сефрения знает, что ему неведома хитрость. Он для этого слишком…
– Туп? – подсказал Келтэн.
– Я бы предпочла не использовать этого слова.
– Но оно меня вовсе не задевает, моя королева. Моя служба не в том, чтобы думать, а в том, чтобы выполнять приказы. Стоит мне начать размышлять, и я попадаю в передрягу, а потому я научился обходиться без размышлений. Я просто полагаюсь на свои чувства. Они не так уж часто заводят меня на неверный путь. Сефрения знает меня и знает, что я не сумел бы ее обмануть, даже если бы попытался.
– Это называется искренность, друг мой, – улыбнулся Спархок.
– Слово не хуже всякого другого, – пожал плечами Келтэн. – Я просто ввалюсь в ее комнату и сокрушу ее своей искренностью. От этого ей наверняка полегчает.
– Сефрения, это я, Келтэн. Отопри дверь.
– Уходи. – Голос ее звучал глухо.
– Это важно.
– Оставь меня в покое.
Келтэн вздохнул. Стало быть, сегодня один из тех дней.
– Пожалуйста, матушка, – сделал он еще одну попытку.
– Убирайся.
– Если ты не откроешь дверь, я применю магию.
– Магию? Ты? – она презрительно рассмеялась.
Келтэн отступил, занес правую ногу и со всей силы ударил каблуком сапога по засову. Еще два удара – и дверь, треснув, распахнулась настежь.
– Что ты делаешь?! – пронзительно вскрикнула Сефрения.
– Разве ты не встречалась прежде с эленийской магией, матушка? – мягко осведомился он. – Мы применяем ее постоянно. Ты не против, если я войду? – С этими словами он перешагнул усыпанный щепками порог. – Мы подумали, что тебе скучновато одной и нужно на кого-нибудь накричать. Вэнион хотел прийти сам, но я ему не позволил.
– Ты?! С каких это пор ты отдаешь приказы Вэниону?
– Я выше его ростом – и моложе.
– Убирайся из моей комнаты!
– Прости, не могу. – Он выглянул из окна. – У тебя здесь такой прекрасный вид. Вся дорога к гавани как на ладони. Может быть, начнем? Можешь визжать и молотить меня кулаками, только, пожалуйста, не превращай меня в лягушку. Алиэн это не понравится.
– Кто тебя послал, Келтэн?
– Я ведь уже сказал тебе – я сам вызвался. Я не пустил Вэниона, потому что ты сейчас слишком возбуждена. Ты наговорила бы ему всякого, о чем потом вы оба пожалели бы. Мне, Сефрения, можешь наговорить что угодно. Мои чувства очень трудно задеть.
– Убирайся!
– Ни за что. Хочешь, я приготовлю тебе чашечку чаю?
– Оставь меня в покое!
– Я ведь уже сказал – ни за что. – И с этими словами Келтэн взял ее за плечи и заключил в свои медвежьи объятья. Она вырывалась изо всех сил, но он даже не дрогнул.
– Твои волосы приятно пахнут, – заметил он. Сефрения замолотила кулачками по его спине.
