Что гнало их в стан врага? Карьеризм, жестокость, мания величия, алчность и страх, стремление уцелеть любой ценой в этой кровавой войне? Вероятно. Уже много позже Павел дознается, что «комбриг» Каминский, некогда активный троцкист, — давний резидент германской военной разведки, платный наемник вермахта. Еще в тридцатые годы он был внедрен в орловский спиртотрест и оттуда переведен на спиртзавод в поселок Локоть в ожидании призыва к действию. Узнает он и о тайных связях с абвером и гестапо других деятелей «самоуправления». Так, обер-бургомистр Воскобойников — бывший белогвардейский офицер- каратель, сын крупного помещика. После окончания Гражданской войны он сменил фамилию, долго скрывался в Астрахани, но был разоблачен органами ОГПУ и осужден за свои преступления. Накануне Великой Отечественной войны отбыл срок наказания, поселился на маленькой станции Брасово в районе Брянских лесов.
Пройдет время, и через своего верного соратника, коммуниста Александра Ильича Енюкова, имевшего связь с подпольным райкомом партии и орловскими чекистами, работавшими в тылу врага, Павел узнает подробности об эмиссарах НТС — так называемого «Народно-трудового союза». Эта организация, созданная воинствующими белоэмигрантами и подкармливаемая подачками западных спецслужб, где-то в тридцатых годах стала заметно угасать. В ее обещания и заклинания о реставрации капитализма и в «пятую колонну» в СССР перестали верить даже такие неистовые враги Советов, как Уинстон Черчилль и его единомышленники в Лондоне, Париже, Варшаве. И тут в игру с НТС вступили фашистские шпионские ведомства Канариса, Гейдриха и Гиммлера. Готовясь к вероломному нападению на Советский Союз, Гитлер хотел на первых порах иметь там в качестве проводников своей изуверской политики «советологов» из эмигрантских подворотен, угодных ему «знатоков» русской души.
Так помимо ранее засланной агентуры на оккупированные советские территории в обозах вермахта были доставлены битые белые генералы и атаманы, бывшие графы, князья, помещики, царские сановники и временщики Керенского. Уже на первом этапе войны в руки партизан, чекистов и военных контрразведчиков попали сын бывшего князя гестаповец Н. В. Корзухин-Львов, в Людинове — эмиссар НТС граф Раевский. В бою с партизанами был убит князь Мещерский. В его одежде обнаружили мандат германских властей на право возвращения ему бывших владений в Сычевском и Дугинском районах Смоленской области. Подобные «знатоки» русской души были схвачены чекистами под Орлом и Брянском.
Все эти «бывшие», крупные и мелкие прислужники фашистских захватчиков тщетно и наивно надеялись, что Гитлер принесет им желаемую «реставрацию», возвратит родовые имения, заводы и фабрики, банки, страховые конторы, магазины, лавочки и трактиры, что с помощью оккупантов они сметут начисто большевизм и вновь наденут ярмо на российских рабочих и крестьян.
Этим же целям, а также борьбе с партизанами на Брянщине должна была служить спешно сколачиваемая оккупантами так называемая «Русская освободительная народная армия» — РОНА, типа власовской РОА. Это наименование придумал в орловском штабе фашистских карательных частей «Корюк- 532» шеф отдела по ликвидации подполья и партизанского движения гауптман фон Крюгер. Такой камуфляж преследовал цель — замаскировать профашистскую сущность полицейской бригады и создать видимость чисто русского «патриотического» формирования. Ее командир Каминский был наделен чрезвычайными полномочиями и самочинно утверждал смертные приговоры. За свои злодеяния он был награжден двумя Железными крестами.
Вспоминая свой последний разговор в райкоме в самый канун оккупации, Павел не мог забыть многозначительную фразу секретаря райкома: «Жди сигнала». Кто подаст этот сигнал? В какой форме? Когда и при каких условиях? Он отлично понимал, что сейчас не может быть и речи о каком-либо открытом выступлении против «нового порядка», подпираемого гарнизоном гитлеровцев и подразделениями «русско- немецких» батальонов бригады РОНА. Население запугано и замордовано репрессиями и грабежом. За связь с партизанами грозит расстрел и виселица. В областном центре при штабе танковой армии Гудериана бесчинствуют разведывательные и контрразведывательные службы абвера, гестапо, СД, фельджандармерия и тайная полиция. Все они имеют филиалы или отдельных агентов-осведомителей в районах Брянщины, где в лесных массивах накапливают силы партизанские отряды. Входы и выходы из леса заблокированы постами из комаричского полицейского полка и мадьярско-словацких подразделений. Из соседних районов доходят сведения о появлении в деревнях лжепартизан и «ревкомов», провоцирующих и предающих подлинных патриотов, вступивших на путь борьбы.
Следовательно, проявляя внешнюю лояльность к оккупационным властям, нужно продолжать добиваться их полного доверия. Правда, Павел Гаврилович в последнее время стал замечать на себе косые взгляды некоторых земляков и видел в их глазах немалые укоры. Это было тяжело, обидно и горько. Но что поделаешь, если задача поставлена и впереди длительная упорная борьба. Он знал, что нередко разговоры отдельных людей о его «пресмыкательстве» перед врагами получали резкую отповедь сограждан, которые знали о его честности и любви к Родине и не подвергали сомнению безукоризненную репутацию его семьи. Успокаивало и то, что многим больным и несчастным он повседневно оказывал помощь в своей больнице, старался, чем мог, облегчить им страдания, чувствовал их уважение и благодарность.
Чем больше Незымаев присматривался к повадкам врагов, тем сильнее хотелось найти друзей, сплотить их в борьбе с оккупантами. К этому времени в райцентр нелегально прибыл из Брянска и вышел на связь с Павлом коммунист Енюков. Именно от него-то и был принят долгожданный сигнал.
Александр Ильич Енюков был старше Павла года на три. По тем временам — уже коммунист со стажем, прошедший большую жизненную и партийную школу. Сын потомственного брянского рабочего- токаря, он с 15-летнего возраста начал трудиться, окончил ФЗУ и поступил электрослесарем на завод «Красный профинтерн», был стахановцев, активным комсомольцем, заведующим городским Домом пионеров. Молодежь любила его за доброту, искренность, инициативу. Получив финансовое образование, он возглавил Бежицкий горфинотдел.
До самых последний дней перед вражеским вторжением Енюков эвакуировал из города ценности. В Комаричах жили Меркуловы, родные его жены Екатерины Федоровны. У них он и нашел убежище, прежде чем с помощью Павла легализоваться и поступить завхозом в его больницу. Внешне неприметный, этот человек обладал огромной силой воли, незаурядным талантом организатора. Не зря подпольщики потом уважительно будут называть его «комиссар».
Подлинное имя этого человека, прибывшего нелегально в Комаричи, знали лишь самые доверенные лица: секретарь подпольного райкома Семен Дмитриевич Васильев, начальник Навлинского райотдела УНКВД Алексей Иванович Кугучев, находившиеся на лесной партизанской базе, и Незымаев. Для всех остальных он был Ананьев, освобожденный от службы в Красной армии по болезни, горожанин-мастеровой, бредущий по деревням в поисках случайного заработка или любой работы.
После нескольких встреч у главного врача и завхоза больницы уже сложилось твердое мнение о людях, которым можно довериться. Оба знали, что в Комаричи тайно прибыл из-под Курска раненный в ногу окруженец Иван Иванович Стефановский, уроженец Трубчевска. К началу войны ему было 37 лет. Когда-то он служил в уголовном розыске в Комаричах, Клетне, Смоленске, Унече и Бежице, имел репутацию честного, отважного и бескомпромиссного человека. За отличие в борьбе с преступностью его наградили именным оружием и другими знаками отличия. Позже выдвинули на пост заведующего отделом райисполкома. В августе 1941 года мобилизовали в действующую армию. Сражался на Орловском направлении. Выходя из окружения, пробился к курским партизанам, они переправили Стефановского на связь к брянским партизанам в район Радогощенского леса, близ Комаричей, и решено было поместить его в больницу Незымаева под видом местного налогового инспектора. Легализации Стефановского помогло то, что он был сыном трубчевского священника, отца Ивана. В Комаричах не знали, что он с открытым сердцем воспринял приход советской власти, помогал в свое время красногвардейцам, был добрым, бескорыстным человеком, страстно влюбленным в родной край.
Постепенно к нелегальной работе привлекли соседа и доброго товарища Павла — Степана Трофимовича Арсенова, имевшего как служащий райздрава и санитарной инспекции доступ в самые отдаленные деревни для выявления инфекционных заболеваний и ликвидации очагов малярии. Доверия также заслуживал Михаил Гаврилович Суконцев, сын колхозника, кандидат в члены партии. Ранее он проходил срочную военную службу в городе Николаеве, учился в полковой школе, потом был студентом Елецкого педагогического института. В начале войны вернулся на родину, работал в районной газете. Исполнял также техническую работу в райкоме партии. Накануне оккупации в Комаричах побывал один из
