глубокой яме, которую только смогла разыскать, прежде чем кто-нибудь сказал ей, что это незаконно. Можете себе представить, как моя Ислена предъявляет подобный ультиматум этому старому болтуну? – В голосе Энхега звучали гордые нотки.
На лице короля Родара появилось очень лукавое выражение.
– Рано или поздно во время кампании произойдут довольно жаркие сражения, – заметил он. Энхег кивнул:
– Культ Медведя гордится своим умением сражаться, не правда ли?
Энхег опять кивнул, усмехаясь:
– Они прекрасно подойдут для того, чтобы возглавить любую атаку, так ведь?
Усмешка Энхега стала торжествующей.
– Думаю, их потери будут весьма ощутимыми, – высказал предположение король Драснии.
– Но они сделают благое дело, – с благочестивым выражением лица ответил Энхег.
– Если вы оба уже перестали злорадствовать, думаю, пришло время увести в тень принцессу, – сказала Полгара развеселившимся монархам.
Строительные работы продолжались еще несколько дней. Даже когда последнее чирекское судно было поднято наверх, олгары и мимбраты не прекращали своих набегов на сельские районы таллов.
– На расстоянии пятидесяти лиг урожай уничтожен, – докладывал Хеттар. – Нам придется двигаться дальше, чтобы найти что-нибудь еще и сжечь.
– Много мергов вы обнаружили? – спросил Бэйрек олгара с ястребиным лицом.
– Нет. – Хеттар пожал плечами. – Время от времени то один, то другой попадаются на нашем пути.
– А что делает Мендореллен?
– Я не видел его уже несколько дней, – ответил Хеттар. – Но там, куда он отправился, поднимаются клубы дыма, так что, я думаю, он очень занят.
– Как там выглядит страна? – спросил король Энхег.
– Неплохо, как только вы минуете нагорную ее часть. Районы Мишарак ас-Талла вдоль утеса довольно непривлекательные.
– Что ты подразумеваешь под словом «непривлекательные»? Мне ведь придется перетаскивать через него суда.
– Скалы, песок, колючий кустарник и никакой воды, – ответил Хеттар. – И жарко, как в печке.
– Благодарю, – мрачно сказал Энхег.
– Вы же хотели знать, – ответил Хеттар. – А теперь прошу прощения. Мне нужны свежая лошадь и еще несколько факелов.
– Ты опять отправляешься? – спросил его Бэйрек.
– Нужно кое-что сделать.
Как только было поднято последнее судно, драснийские лебедки стали поднимать тонны продуктов и снаряжения. Бесценным приобретением оказались пленники-таллы. Они без колебаний или жалоб перетаскивали любые тяжести, которые на них взваливали. Их грубые лица светились такой благодарностью и желанием угодить, что Се'Недра не могла ненавидеть их, хотя фактически они были врагами. Мало-помалу принцесса узнавала о многом, что превращало жизнь таллского народа в несусветный ужас. Среди их пленников не было ни одной семьи, которая не пострадала бы от ножей гролимов. Мужей и жен, детей и родителей – всех приносили в жертву, и главной целью в жизни каждого талла стало любой ценой избежать подобной участи. Постоянная угроза ужасной смерти уничтожила в сознании таллов все чувства, кроме животного страха Ненасытная страсть таллских женщин не имела ничего общего с отсутствием морали. Чтобы избежать жертвенного ножа, таллская женщина должна была ходить постоянно беременной. Ею руководили не страсть, не вожделение, а страх, и этот страх убивал в ней все человеческое.
– Как же они могут так жить? – взволнованно воскликнула принцесса, обращаясь к леди Полгаре, когда они возвращались в свои апартаменты, находившиеся в блокгаузе, который был сооружен для военачальников. – Почему они не восстанут и не прогонят гролимов?
– А кто бы возглавил восстание, Се'Недра? – невозмутимо спросила ее Полгара. – Таллы знают, что гролимы способны читать мысли так же легко, как ты читаешь книгу. Если бы талл только подумал о чем то подобном, он тут же оказался бы на жертвенном алтаре.
– Но их жизнь настолько ужасна! – возразила Се'Недра.
– Возможно, мы сумеем изменить ее, – сказала Полгара. – То, что мы пытаемся сделать, пошло бы на пользу не только Западу, но и самим энгаракам.
Если мы победим, они освободятся от гролимов. Вначале они, скорей всего, и не поблагодарят нас, но со временем, может быть, оценят это.
– Но почему же они не поблагодарят нас?
– Если мы победим, дорогая, это случится потому, что мы убьем их бога. А за это очень трудно благодарить кого-то.
– Но Торак – чудовище!
– И все же он их бог, – ответила Полгара. – Потеря бога – очень болезненная и страшная рана. Спросите у алгосов, каково жить без бога. Прошло уже пять тысячелетий, как Ал стал их богом, но они все еще помнят, какова была их жизнь до того, как он принял их.
– Но ведь мы победим, да? – спросила Се'Недра, и безотчетный страх вдруг захлестнул ее.
– Не знаю, Се'Недра, – спокойно ответила Полгара. – Никто не знает: ни я, ни Белдин, ни мой отец, ни даже Олдур. Мы можем только пытаться победить – вот и все.
– А что случится, если мы потерпим поражение? – спросила принцесса тонким, испуганным голосом.
– Мы будем порабощены точно так же, как сейчас порабощены таллы, – тихо ответила Полгара. – Торак станет королем и богом всего мира. Другие боги будут запрещены навсегда, а нами будут повелевать гролимы.
– Я не буду жить в таком мире! – заявила Се'Недра.
– Ни один из нас не захотел бы этого.
– А вы когда нибудь встречались с Тораком? – неожиданно спросила принцесса. Полгара кивнула:
– Раз или два. В последний раз это было в Во Мимбре перед его дуэлью с Брендом.
– Каков он из себя?
– Он – бог. Сила его ума подавляет. Когда он говорит, вы должны слушать его, а когда он дает распоряжения – должны подчиняться.
– Это, конечно, не относится к вам.
– Не думаю, что ты понимаешь меня, дорогая. – Лицо Полгары было мрачным, а взгляд ее столь же холоден, как далекая Луна. Она машинально взяла Миссию и посадила его к себе на колени. Ребенок улыбнулся ей и, как он часто делал, протянул ручку и дотронулся до белого локона над ее бровью. – В голосе Торака звучит приказ, которому нельзя не подчиниться, – продолжала Полгара. – Ты знаешь, что он коварный и злой, но, когда он говорит, приходится сопротивляться его разрушительной силе и ты вдруг становишься очень слабым и испуганным.
– Но вы-то, конечно, не испугались!
– Ты все еще не понимаешь. Конечно, я была испугана. Все испугались, даже мой отец. Молись, чтобы никогда не повстречаться с Тораком. Это не какой то ничтожный гролим, вроде Чемдара, и не какой нибудь старый колдун, вроде Ктачика. Он – бог. Его желания настолько проникновенны, что ни один человек не сможет это осознать. Но вот однажды он встретил отказ, и этот отказ или непринятие свели его с ума. Его безумие не похоже на безумие Тор Эргаса, который, несмотря ни на что, остается все же человеком. Безумие Торака – это безумие бога, который может воплотить в действительность все свои болезненные фантазии. Только Око способно противостоять ему. Я, наверное, могла бы сопротивляться ему некоторое время, но, если он направит на меня всю силу своей воли, я в конце концов сделаю все, что он хочет, а то, что он хочет от меня, слишком отвратительно, чтобы даже думать об этом.
– Я не совсем понимаю вас, леди Полгара.
Тетя Гариона мрачно посмотрела на девушку.
– Возможно, ты не знаешь этого, – сказала она. – Это имеет отношение к тому периоду прошлого, о
